— Зачем все успевать?
Она вечно ее разглаживала, хотя полотняная юбка держалась на тугом ремешке с пряжкой, и все это без единой складки было обтянуто вокруг ее бедер, ползло вверх, открывая коленки.
— Пойдем, — встала она, перехватив его взгляд. — Ты прав: автомобиль — это замечательно. Только дело не в быстроте...
— В чем же?
— Ну... — она замялась. — Ну, это один из способов уехать от самой себя. Какая-то часть здесь, другая уже далеко. — Она улыбнулась. — И потом — где мы его возьмем?
— Ну, за этим-то дело не станет, — кинул он.
Так в его голове утвердилась маниакальная идея об автомобиле. Он буквально помешался на этом. Пусть никуда не годный. Развалюха. Можно достать запчасти, найти ребят технически грамотных. Или по доверенности...
А жара не спадала. И по-прежнему по утрам шла дипломная практика.
Тема Родиона была связана с насилием над несовершеннолетними, и Федор Павлович ему поручил поучаствовать в деле Мальцова, парня восемнадцати лет, возбужденном матерью его семнадцатилетней подруги Галины Рожковой. Допросы парня, оформление протоколов Родион доложен был провести самостоятельно, а материалы сдать Федору Павловичу, как старшему следователю, руководящему практикой.
В сущности, это было первое такое задание. Первое профессиональное столкновение с человеком, перешагнувшим грань дозволенного и попавшим в мир преступления и наказания.
Как только Родион вник в это дело, он пришел к Федору Павловичу.
Тот сидел в прокуратуре, седой, усталый, все на свете перевидавший, и тер глаза кулаком. Рядом щебетала молоденькая секретарша.
— Федор Палыч, — окликнул его Родион, когда секретарша прервала свою тираду о том, что протоколы писать не на чем, кончилась бумага, — извините, можно вас на минутку...
Федор Павлович вышел к нему в коридор, устало облокотился о подоконник.
Мимо бегали девочки с модными прическами, разносившие в толстых папках «Дела», откуда-то из коридора вынырнули два дружинника и начали обсуждать чью-то свадьбу.
— Не могу я, — наконец решился Родион. — Что-нибудь другое, ну что хотите, а это не могу.
— Это почему? — поинтересовался Федор Павлович.
— Не могу... — Родион увидел, как обернулись дружинники, и понял, что говорит чересчур громко. — Ну войдите в мое положение. Я же для этого Мальцова — такой, как и он. Как же я буду его спрашивать: почему, мол, ты ее того, а она что... Не могу я в это влезать... Их бельишко трясти.
— Тогда меняй специальность, — холодно сказал Федор Павлович. — Да побыстрей. Еще только четыре с половиной года потерял, а то, глядишь, десяток уплывет.
