— Оп! Опять перевернулся! — сказал Валька, внимательно пронаблюдал, как кристаллики сахара оседают на дно банки, и зачерпнул новую ложку из треснувшей сахарницы с ядовито-синими васильками на боку. — Теперь сюда насыпать…
Генка вошёл в комнату и сел на железную кровать, аккуратно заправленную клетчатым байковым одеялом.
— Помнёшь, Гена! — укоризненно сказал Валька.
— Ничего, потом уберу, — Генка стряхнул башмаки и улёгся на кровати, подложив под спину подушку без наволочки.
— У тебя температуры нет? — внезапно забеспокоился Валька и замер с ложечкой в руке. — Если температура, надо таблетку пить. Хочешь чаю с лимоном?
— Ничего не хочу, Валька. Не дёргай меня. Мне подумать надо. Пойди лучше погуляй. Там у пруда Ёська каких-то страшилищ ловит.
— Не люблю страшилищ — боюсь! — энергично замотал головой Валька. — Ты думай, а Валька будет булочку кушать…
— Валька! — устало прикрикнул Генка. — Как надо сказать? Кто будет кушать?
— Я буду кушать булочку, — подумав, сказал Валька. Генка кивнул, прикрыл глаза и расслабил сведённые судорогой мышцы.
И тут же перед внутренним взором почему-то возникла картина, которую Генка не вспоминал уже много лет: освещённая солнцем чинара[21] посреди вымощенного известковой плиткой двора, ослепительно голубое небо над ней, белый забор. По веткам чинары скачут взад-вперёд скворцы-майны и оглушительными криками приветствуют наступившее утро. Чёрные перья, ярко-жёлтые клювы на фоне пыльной серо-зелёной листвы. Вдоль забора в тени тополей журчит арык[22]…
Всё это было так невозможно давно… Казахский город Джамбул, дом, в котором Генка родился. Огромные деревья и забор до неба. Косые взгляды отца[23], его шатающаяся походка по вечерам, слёзы матери… Маленький Генка пытается успокаивать мать, лезет к ней на колени, чтобы погладить лицо, вытереть слёзы. Но при взгляде на Генку мать почему-то начинает плакать ещё громче и отчаянней. Потом откуда-то появляется свёрток в шёлковом одеяльце, который оказывается Валькой.
Отец, трезвый и довольный. Мать, сияющая, как небо. Смотрит на свёрток с Валькой так, как никогда не смотрела на Генку.
— Вот тебе братик. Он будет играть с тобой.
Дети на улице почему-то не играют с Генкой. Только одна девочка по имени Назия позволяет ему быть её куклой. Она одевает Генку и повязывает ему банты. У Назии широкое смуглое лицо, она добрая, но от её рук и волос всегда пахнет кизяком и ещё чем-то кислым. Генка — брезгливый, у них дома всегда чисто, мама почти непрерывно моет полы и протирает тряпкой пыль. В Джамбуле очень много пыли, потому что ветер приносит её из пустыни.
