— Когда ты придешь ко мне? — прошептал он.
— Попроси моего отца, и он отдаст меня тебе.
— Заплатить лоболу[9] у меня не хватит коров, а если я попрошу отдать тебя без выкупа, он будет презирать меня.
— Мой отец не признает лоболы.
— Я знаю, но разве можно переделать человеческое сердце?
— Ведь ты знаешь, у отца долги. Сколько бы он ни работал, он никак не может их выплатить. В нем поддерживают жизнь только для того, чтобы выжимать из него последние соки, и караулят меня, чтобы не упустить выкуп, который за меня дадут. Если ты отдашь отцу своих коров, на следующий же день явятся белые и заберут их. Исайя, возьми меня без выкупа, и мы посмеемся над белыми.
Он взял ее лицо в свои руки и смотрел на белые зубы и сияющие под луной глаза. Вдруг он почувствовал в ее словах что-то обидное и пристально взглянул на нее — не глумится ли она над ним. Она заметила, как задрожали его крепкие, как железо, руки. Улыбка замерла на ее губах, она, задыхаясь, смотрела на него. Ей стало страшно.
— Что случилось, сын Офени? — прошептала она, забывая об его христианском имени.
— Ты не смеешься?
— Мне страшно, когда ты так держишь меня. Не делай мне больно.
Он смягчился и погладил ее по руке.
— Хорошо. Я поговорю с твоим отцом, и мы обвенчаемся в церкви. Я ничего не скажу о лоболе, но в душе и я и он будем знать, что мой скот принадлежит ему.
— У тебя мало веры, Исайя, — улыбнулась она и принялась собирать хворост.
Он провожал ее взглядом, раздумывая о том, как внимательно нужно следить за каждым поворотом, если сворачиваешь на незнакомую тропу.
Коломб застал Мьонго одного; тот затягивал узлы на обвязанной жгутами из волокнистых стеблей охапке хвороста. Он задал вопрос лесорубу с места в карьер. Мьонго выпрямился, лицо его потемнело, он нахмурил лоб и насупил брови.
— Ты быстро действуешь, — сказал он.
— Отец, я спросил ее, и она хочет этого.
— Что ж, тогда пусть так и будет. Ты услышишь, как вожди и старики будут клеветать на нас, верующих. Они скажут, что мы растлители и развращаем собственных дочерей. Я же говорю тебе, что она чиста и невинна, она — девственница. Я говорю это тебе и знаю, что тебе отдала она свою любовь, сын мой. Ты ждешь, что я потребую у тебя коров? Зачем они мне? Принадлежат ли они твоему отцу, тебе или мне, все равно в конце концов они попадут в руки белых. И потом, о лоболе ничего не говорится в евангелии. Ты это понимаешь?
— Понимаю.
— Аи, ты мудрый человек. Святой Павел говорит: «Пусть каждый мужчина имеет жену, а каждая женщина — мужа». Быть по сему.
