— Ты надеешься, что выйдешь сухим из воды в этом деле? — спросил он, толкнув ногой винтовки.
— Аи, Том, сейчас все в опасности. Идешь по тропинке, а у ног твоих появляется змея. Молния может ударить в запряженного вола. Я знаю, ты солдат, Том, и оружие твоей армии направлено против нас.
— Ты это знал, но забыл.
— Я забывал это только тогда, когда видел тебя. Тогда я говорил себе: не может быть, чтобы белые люди хотели вырвать сердце у нас из груди.
— Я такой же белый, как и все остальные.
— Я рос вместе с тобой с тех самых пор, когда ты был во-от такой. — Он сладко улыбнулся, но глаза его были все еще налиты кровью. — Я знаю. Если бы все белые были такие же, как ты, то ни один черный в этой стране и не думал бы о крови. Мы любим мир, мы люди мира. Но, если нам суждено умереть, мы умрем по-своему.
— К чему этот разговор о крови и смерти?
— Нас уничтожают, Том. Ты это знаешь.
— Значит, вы намерены сражаться?
— Мы бы предпочли умереть, сражаясь, а человеку легче сражаться, имея в руках винтовку, а не ассагай, и он умирает спокойнее, если верит в бога.
С отчаянием в душе Том опустился на край кровати. Все эти мысли были так не свойственны Коломбу, но теперь он сжился с ними, и это особенно пугало Тома. Том вспомнил, как он вспылил, когда Маргарет помогла ему увидеть события в их истинном свете. Самый нищий черный раб, отбывающий принудительные работы, сохраняет в себе силу и свежесть, а те, кто стоит над ним, насквозь прогнили. Том имел в виду не какое-то определенное лицо, а законы, правительство и силу оружия вообще. Теперь он услышал свои же мысли, но из уст человека, охваченного смертельным отчаянием, С черными поступали так глубоко несправедливо, что они прибегли к последнему источнику мужества — возможности умереть без надежды на спасение, но глядя в лицо врагу.
— Как зовут твою жену? — спросил он.
— Люси.
— Как ты можешь подвергать ее такой опасности? Неужели ты думаешь, что полицейские отпустят ее живой и невредимой, если она угодит к ним в руки?
— В этих делах у нас нет разницы между мужчиной и женщиной.
Том вспомнил ярость, бушевавшую в груди старой Коко, и не стал спорить. Он сказал спокойно:
— Некоторые из тех, кто разжигает восстание, верят в него, не то что ты. Некоторые убеждены, что Черный Дом победит. Они видят, что многие из нас охвачены паникой, и черпают в этом силу. Но люди, охваченные паникой, опасны; если же у них в руках есть оружие, они невероятно опасны. Я хотел предупредить тебя и всех, кого я знаю, чтобы вы не попались в западню. Но ты уже попался. Чего ты добьешься? Ничего. Тебя уничтожат. Ты накличешь смерть на головы своих родных, своего племени и других племен.
