В эпоху "военного коммунизма" расстреливали за "прикосновенность". Это — варварство.
Теперь же, после вступления в действие "Руководящих начал по уголовному праву РСФСР", расстреливать стали за "пособничество" (т. е. за "соучастие"). Это хотя и круто, но — уже в пределах общеевропейского "правового поля". Ведь речь идет о соучастии в террористических актах, в вооруженной борьбе против государства. Правовое европейское сознание, решительно отторгавшее юридическую практику "красного террора", вполне могло вместить предложенную Наркоматом юстиции в декабре 1919 года "смягченную" формулу карательных действий ВЧК. Но означал ли выход указанных постановлений Наркомата юстиции, Совнаркома и ВЦИК отказ "диктатуры пролетариата" от внутриполитического террора не на словах, а на деле?
Нет!
В процессе установления степени вины преступника между "прикосновенностью" и "соучастием" возникает тончайшая диалектическая связь, основанная на необходимости установления мотивов его действий. За одни и те же действия при разной трактовке этих мотивов преступнику можно инкриминировать и прикосновенность, и соучастие! В этом-то и заключается гениально простое и эффективное оружие "цивилизованных" политических репрессий, апробированное Яковом Аграновым в 1921 году.
Чтобы понять ослепительную красоту аграновского замысла каждый читатель может смоделировать следующую ситуацию.
Допустим, что ваш друг в доверительном разговоре сказал вам, что он является членом террористической организации, целям которой вы (хотя бы отчасти) сочувствуете. Разговор этот, разумеется, остался между вами. Представим затем, что по просьбе вашего друга вы исполнили некое мелкое поручение. А через какое-то время, когда вы, в общем, и позабыли о давней дружеской встрече, та организация, в которой ваш друг состоял, совершила террористический акт и оказалась в эпицентре полицейского расследования.
Что из этого следует?
Во-первых, вы оказались преступником, ибо не донесли на вашего друга в органы безопасности и тем самым содействовали осуществлению преступления.
Но не это самое интересное.
Во-вторых, у государственных структур, ведущих дело, появляется мощное орудие давления на вас, причем — давления, осуществляемого на совершенно законном основании.
Именно здесь в полной мере реализуется диалектика понятий "прикосновенность" и "соучастие".
Теперь от следователя и суда (и, разумеется, от тех, кто стоит за ним) полностью зависит то, каким образом будут
