Ее охватила нежность к старику, и она вспомнила его любимую песню:
Волшебство твоих девичьих грез,
Дальний берег, морская прохлада,
Красота увядающих роз
И серебряный дождь звездопада.
Банальные, чуть слащавые слова, таких песен на свете сколько угодно, но эта брала за душу своей простой и удивительно искренней мелодией. Как там поется? Красота увядающих роз или аромат? Джулия вдруг заволновалась, что забыла слова. Она вся напряглась, пытаясь вспомнить дедушкин голос, когда он напевал ей эту песню. Ее охватили и радость, и грусть одновременно, она снова превратилась в маленькую девочку, которая представляла себе берег моря, сад, наполненный ароматами цветов, бархатное ночное небо, расцвеченное разноцветными огнями фейерверка, и эти картины сопровождала одна и та же мелодия, простая и нежная, как колыбельная.
Дедушка ей много всего рассказал, да и сама она рано пристрастилась к чтению, однако своим писательским мастерством она обязана не книгам, а этой неприхотливой песенке, заставлявшей ее фантазию уноситься в головокружительные дали.
Она остановилась, чтобы купить розы – их глубокий пурпурный цвет был таким насыщенным, что казался бездонным, почти черным. Положив цветы рядом с «подарком» Изабеллы, она поехала дальше.
Неожиданно горячие слезы хлынули у нее из глаз, мешая видеть дорогу. Это были слезы по безвозвратной молодости, но в них было больше счастья, чем грусти. Сейчас она плакала совсем иначе, чем несколько часов назад, когда металась по улицам в поисках телефона-автомата и готова была рассказать о своих несчастьях диспетчеру из центра обслуживания.
Когда она уезжала в Модену, батареи в доме уже грелись, телефон работал, а техник радостно улыбался знаменитой «живой» писательнице, книги которой он так любит читать. Он никогда не думал, что будет «вот так, запросто с ней разговаривать», теперь он всем расскажет, что познакомился с Джулией де Бласко! Техник был так искренен в своем восторге, что Джулия развеселилась, но где-то в глубине ее души оставался очаг страдания, темный, невыразимый, глухой.
Сейчас она пробовала разобраться в том, что с ней происходит, и поняла, что не правда ее пугает; какой бы суровой она ни была, с нею можно справиться, ведь пытается же Гермес справиться с ее болезнью! Скорее она боится самого страха, того панического страха, который охватывает каждого, кто подозревает, что заболевает раком, этой чумой наших дней. Или что уже заболел. Этот страх не знает различий между людьми, он равнодушен к их расам, культурам, общественному положению, материальным возможностям. Он терроризирует всех без исключения.
