Так, ведя полуголодную жизнь и творя грандиозные государственные стройки (главным образом тяжелую индустрию), жило население СССР. Были и аресты в эти годы, так называемых, «политических», вылавливались остатки «контр-революции»: бывшие белогвардейцы и им сочувствующие, а затем всевозможные троцкисты, бухаринцы и им подобные. Народ мало разбирался, кто такие троцкисты или бухаринцы, но власть оповещала население, что эти люди предатели дела Ленина. Народ мало этим интересовался, больше думал о хлебе. В начале тридцатых годов положение совсем ухудшилось: началась насильственная коллективизация. Крестьяне не желали идти в колхозы. Их нежелание, непривычность и неприспособленность работать а коллективе, а затем и явный саботаж привели к тому, что урожай в эти годы не пришлось снимать — его не было.
Правительство решило одним бесчеловечным ударом по крестьянству сломить его сопротивление. Оно (правительство) отдает приказ отобрать всё зерно, т. е. хлеб, от крестьян житницы СССР — крестьян Дона, Кубани и Украины, обрекая этих тружеников на голод. В села направляются тысячи чекистов, партийных активистов и, с помощью местных активистов из коммунистов и комсомольцев, начинается очистка под метлу колхозных амбаров; у оставшихся еще единоличников-крестьян перекапывают все огороды, сады и дворы, рыщут на чердаках, на печах и под полами в поисках зерна. Все найденное отбирается до последнего; отбирается не только хлебное зерно, но и ячмень, овес, просо и т. д. Крестьяне остались без хлеба. Начались крестьянские бунты. В ответ правительство применило беспощадный террор. Сотни тысяч крестьян были отправлены в кацеты, тысячи расстреляны… Непосильный полуголодный труд, мучения, болезни и смерть были неизбежным концом этих мучеников, попавших в кацет только за то, что они хотели жить.
Зимой 1932-33 г. г., как последствие выкачки всего хлеба из колхозов разразился страшный голод. Картины были потрясающие. Мне пришлось быть очевидцем этого ужаса в гор. Таганроге. Крестьяне местных сел, оставшись без крошки хлеба, бросились в город в надежде получить работу на заводах, где по карточкам рабочим выдавался хлеб в таком количестве, при котором можно было не умереть с голода. За неимением квартир, которых не хватало самим жителям города, пришлые крестьяне стали рыть землянки вокруг города. Рылись просто ямы, кое-чем прикрывались от дождя и снега. Ввиду того, что власти запрещали такое «строительство» и милиции разгоняла «строителей», эти поселения получили название «нахаловки» т. е. строились нахально, ради спасения своей жизни. Тем, кому удавалось получить работу, получал карточку на хлеб и жил; тем, кому это не удавалось, ходил по городу, прося милостыни. У хлебных лавок стояли тысячные очереди ожидая хлеба. Занимали очередь еще с ночи, как только стемнеет, не глядя на то, что милиция постоянно разгоняла такие «хвосты». Стояли на морозе, в снегу, дрожа и глотая голодные слезы, целыми ночами. Утром получали жалкий кусок хлеба и делили на семью, на мелкие кусочки, которые жадно съедались. Он был черный, как смола, полусырой и жидкий, в нем было все, что угодно, кроме настоящего зерна. Но голод делал его неимоверно вкусным и в нем была жизнь!
