— Надо. По делу.
— Подожди в сквере, я выйду, — не сразу ответила мать, выпытывающе глядя на Настю. — Возьмите вот эту книгу, я вам советую…
«Смутилась… — думала Настя, прохаживаясь по ясеневой аллейке в сквере близ библиотеки. — Робко она его агитирует. Выложила бы напрямик: неуч, нахал. Не умеет расправляться с нахалами. Ты слишком застенчивая, мамочка. Совершенно не умеешь за себя постоять. Ах, беспокойно, беспокойно мне и тоскливо!»
Сквозь реденькую аллейку видно: мама вышла на крыльцо библиотеки, постояла, прислонив к глазам ладонь от солнца и торопясь зашагала через улицу. Ветер относит назад пестрое платье. Что с тобой, мама? Как похудела! Глаза запали. Лицо замкнуто. Подошла. «Не скажу», — внезапно решила Настя, Испуганный вид выдавал ее с головой.
— Зачем ты? — спросила мать.
— Серафима Игнатьевна звонила. Папы не было в клинике, — шепотом выговорила Настя.
Мать взялась руками за горло и молча опустилась на скамейку. Настя села на кончик скамьи, ужасаясь молчанию матери и все-таки не веря тому, что нечаянно выдала Серафима Игнатьевна.
Толстая старуха в белом платке возила по дорожке коляску с ребенком:
Баю-баю-баиньки,
Спи, наш птенчик маленький.
С волейбольной площадки доносились удары мяча. Слышалось радио. Негромко передавали музыку.
— Где же он был? — снова шепотом выговорила Настя.
Мать кинула на нее испуганный взгляд и отвела глаза.
— Неправда? Мама, неправда?
— Правда. Он ушел.
— Почему? — вырвалось у Насти. Она внутренне простонала. Тупая!
— Когда-нибудь должно было кончиться, — сказала мать. Она держалась за горло, у нее был сдавленный голос и сухие, без блеска, глаза.
Настя сидела на кончике скамьи, вся дрожа от озноба.
— Дежурства в клинике — враки?
Мать молчала.
— Но как же? Что же это? Отчего так вдруг, ни с того ни с сего, точно землетрясение? Отчего я не знала? Вы от меня скрывали? Зачем?
— Я старалась тебя уберечь. И папа. Думали, обойдется. Вчера объяснились и решили: надо кончать. Ничего не поделаешь, надо кончать.
— Значит, дежурства — враки? Давно?
— Нет как будто. Нет, давно. Во всяком случае, в мае…
«Май, июнь, июль… — мысленно сосчитала Настя. — Как раз в мае мама пошла работать в библиотеку».
— Как он мог уйти, когда через два дня я уезжаю? — спросила она.
Эта мысль поразила ее. Не укладывалось в голове, что он мог уйти, что он ушел в это время, когда для нее начинается новая жизнь, совсем новая, серьезная, счастливая жизнь! Она не верила.
— Не верю! Не верю!
