Внезапно послышалось сухое тарахтение, хрип клаксона, и с Главной улицы к дому подъехало невиданное доселе в Лимонеро авто. Толпа притихла. Изабель даже не слышала свистка, которым двенадцатичасовой поезд возвещает о своем Прибытии, а сюда уже въезжал пыльный черный «олдсмобиль», капот которого был украшен праздничным венком.
Выдаваясь вперед не меньше чем на десять футов, на крыше кабины лежала самая высокая рождественская елка, какую доводилось видеть Изабель. Голубоватые иголки пушистым мехом покрывали ее ветви.
— Автомобильная компания «Олдс мотор», модель «Керв дэш», — сказал мужчина рядом с Изабель.
Какой-то парень позади нее добавил:
— Видать, у Никлауса куры денег не клюют. Таких машин выпустили только двенадцать штук.
— Да что ты!
— Четыре и пять лошадиных сил, двигатель объемом девяносто пять и пять кубических сантиметров, расположен горизонтально под сиденьем.
— Клянусь, с такой мощью можно просто чудеса вытворять на дороге.
— Да-а. Одна такая красавица стоит шестьсот пятьдесят денежек.
На водительском месте сидел очень высокий и широкоплечий господин в белом дорожном комбинезоне. Человек подобного телосложения вполне мог сойти за боксера. Рядом с ним сидел точно такой же детина.
Толпа посторонилась, пропуская «олдсмобиль», который остановился у ворот. Водитель и его спутник вышли из автомобиля и важно прошествовали к парадному входу. Изабель встала на цыпочки, чтобы лучше видеть происходящее.
— Что ты обо всем этом думаешь? — Губы Джона были так близко, что слова щекотали ухо, и все тело ее наполнилось приятной истомой.
Повернувшись к нему лицом, она сказала:
— Что я могу думать? Ничего подобного я еще не видела. А ты?
— Мне это напоминает передвижной зверинец, который мы с братом ходили смотреть в детстве. Там было много всяких диковинных штук.
— Дверь открывается! — прокричал кто-то.
Изабель вытянула шею и увидела, как створка двери распахнулась внутрь и в проеме показался дородный господин. Его абсолютно седую голову покрывала шляпа в шотландскую клетку. Густые брови, пышные усы и борода сияли той же почтенной белизной. На полных щеках играл румянец.
На нем были узорчатые вязаные бриджи и полосатые гетры, которые провисали, несмотря на эластичные подвязки с пряжками, крепившие их к толстым коленям. На ногах — войлочные домашние тапочки. Он курил трубку и помахивал тонкой металлической тросточкой.
Ба!.. Да этот Беллами Никлаус похож на клоуна.
— А, черт, — пробурчал Джон. — Этот тип кидал в меня мячики.
