Блаженное выражение застыло на лице Дастера, потягивавшего пиво из запотевшей бутылки. Джон так и впился в нее взглядом.
— Дастер, одолжи мне двадцать пять ягод.
Поставив пиво, Дастер откинулся на спинку стула.
— Я привык обходиться малым. Никогда не таскаю с собой лишних денег или там ягод. Такой уж у меня характер неприхотливый.
— К черту твой характер.
Джон прошагал через весь салун, пнул откидывающиеся створки двери и уткнулся плечом в деревянный стояк крыльца.
Самое смешное во всем этом, что у него были деньги! Обычно наутро после выходного он был полный банкрот. Но вчера он ушел из «Республики» раньше, чем всегда, так что деньги остались при нем.
И ягоды у него тоже были. То, что осталось после сортировки.
Джон мрачно поглядел в сторону захудалого жилища Изабель Берш.
Эта чокнутая украла ягоды, которые он нарвал! Джон обо всем догадался, только когда вернулся к себе, скинул наволочку на кровать и, отойдя, раздавил несколько ягод на полу. Дырка в наволочке! Не такая большая, чтобы высыпалась вся его добыча, но потеря все же ощутимая. Вся эта возня за его спиной было не что иное, как сбор выпавших ягод.
А потом, когда она чуть не налетела на него… На мгновение он подумал, что она как дитя: влюбилась в него и не может скрыть. Но он совсем не обрадовался бы любви сумасшедшей Изабель.
Взгляд Джона стал еще холоднее, когда он вспомнил ее слова. А ведь кроликом-то оказался он сам.
Черт… все же надо отдать должное ее ловкости.
Джон поскреб щетину суточной давности на скулах и подбородке и задумался над тем, как теперь поступить.
Он проспал до полудня. На Ферндейл номер восемь сегодня обойдутся без него. Пусть «Калько» увольняет его, если хочет. Такой дока бурения, как Джон, может не бояться потерять работу: ему всегда найдется место на другой вышке. Буровую он знал как свои пять пальцев — толкатель, подошва, шпунт, элеватор, ворот — и умел работать с любым из этих узлов.
Дома, в небольшом бунгало неподалеку от улицы Гроув, лежат ягоды. Можно пойти, взять немного, посидеть в «Республике» и составить план следующего похода за ягодами.
Он проследил, как Изабель вышла из дома, продев локоть под ручку корзины. С заговорщическим видом она вышла за город на большак, потом свернула на Джуниперо — пыльную деревенскую дорогу, тянущуюся до самой горы Чумаш. А на горе Чумаш, вернее, на восточном ее склоне, кустов остролиста видимо-невидимо.
Джон оттолкнулся от столба и помчался к конюшням, на бегу перескочив через мячик для гольфа, катившийся в дорожной пыли.
