— Это был Нийя, — заметил Иэясу. — Интересно, что у него открыты глаза. Он великолепно стрелял, так что ему вполне пристало использовать свое острое зрение при переходе в следующую жизнь. Как он умер? — обратился Иэясу к самураю, который принес эту голову. Сёгун знал, что Нийе позволили совершить сэппуку, так что не спрашивал о причине смерти. Его интересовало, как он вел себя в момент самоубийства.
— Очень хорошо, Иэясу-сама. Нийя-сан сделал два полных надреза на животе, прежде чем позволил мне отрубить ему голову. Прекрасная и мужественная смерть.
— Такой отличный стрелок. Жаль, что ему пришлось умереть.
Затем Иэясу обратил внимание на другую голову.
Отрубленная голова Ёсиды была пепельного цвета. От нее исходил сладкий запах благовоний.
— Ёсида-сан окуривал волосы благовониями? — недоуменно спросил Иэясу.
— Не при нас. Как только даймё прочитал твой приказ о том, что ему необходимо совершить сэппуку, он тотчас отправился в свои покои, дабы его исполнить.
Иэясу кивнул и обратился к присутствующим на веселом празднике:
— Это был весьма умелый человек и с большими амбициями. Он задумал умный заговор, и поначалу ему везло. Нас спасло то, что карма Ёсиды пересеклась с кармой Мацуямы Кадзэ. И все же Ёсида даже в смерти выказывает провидение и умение. Когда Нийя отправился убивать Хонда-сан, Ёсида знал: возможен провал и раскрытие заговора. В силу этого он окурил волосы благовониями, ибо понимал, что его ждет в случае неудачи. Теперь ароматная голова выглядит довольно приятно. — Иэясу окинул взглядом гостей. — Вот такому умению вы все должны учиться.
Примерно в то же время, когда Иэясу рассматривал головы своих врагов, Кадзэ и Кику-тян устраивались на соломе в теплом сарае. Обычно в теплую погоду ронин привык спать на улице, однако путешествие с девочкой внесло немало изменений в его образ жизни. И одним из первых стала необходимость поиска прибежища на ночь.
Кадзэ и девочка отправились пешком на запад за пределы Эдо по токайдской дороге. Затем, стремясь избежать встречи с людьми Окубо или Ёсиды, которые могут мстить за смерть хозяев, они перешли на проселочную дорогу и шли до поздней ночи, питаясь в пути жареными рисовыми шариками.
Кику-тян изнемогала от усталости, но не жаловалась. С каждым шагом она удалялась все дальше от тех ужасов, которые ей пришлось пережить в «Маленьком цветке».
Кадзэ еще мог бы продолжать путь, однако, видя, что девочка слишком утомилась, нашел крестьянина, который позволил им воспользоваться его сараем. Там они и устроились. Пахло сеном и животными. Сон пришел почти мгновенно.
