— Доктор?! Франни, ты была у врача из-за простуды?
— Нет. Я не очень хорошо себя чувствовала.
— Возьми, пожалуйста, пирожное. — Я протянула Франни тарелку с большим куском бисквита, покрытого сахарной глазурью. Как только девушка отведала лакомство, ее глаза повеселели.
— Очень вкусное пирожное. Бабушка брала меня с собой в Пенрит, мы тоже ели пирожные.
— Вы ездили в Пенрит?
Я была удивлена неожиданной поездкой Франни к врачу, продолжая, однако, свои психологические наблюдения. С робкой души этой девушки-ребенка явно свалилась какая-то тяжесть, угнетавшая ее последнее время. Интересно, что же так тревожило Франни?
— Бабушка купила мне ириски.
«Бабушка! — подумала я — Это бедное существо избавилось от страха перед бабушкой. Вот что произошло — у нее пропал страх! Какие чудесные метаморфозы происходят с человеком, когда он избавляется от этого унизительного чувства. Франни словно подменили: она выглядела вполне нормальной юной девушкой. Но почему бабушка вдруг захотела показать ее врачу? Потому что у Франни была депрессия? Или она заподозрила какую-то опасную болезнь? А может быть, бабушка решила, что Франни беременна?»
Мысли тети Мэгги, возможно, совпадали с моими:
— Твои уродливые синяки прошли. Отчего они у тебя появились? Ты упала?
Я знала, что хотела выведать прозорливая тетя Мэгги. Мне тоже было важно узнать происхождение и их таинственных синяков. Голова Франни склонялась все ниже и ниже.
— Тебя кто-нибудь побил? Неужели бабушка? — продолжала следствие мисс Фуллер.
Девушка с неожиданной горячностью вступилась за свою бабушку:
— Нет! Это не она! Я ничего не разбивала, бабушка бьет меня только тогда, когда я что-нибудь расколочу. Это сделал мистер…
Имя негодяя чуть было не сорвалось с ее языка. Ужаснувшись, девушка так вздрогнула, что на ковер упало недоеденное пирожное.
— Ой! Что я наделала!
— Не расстраивайся, Франни. Ничего страшного не случилось. У меня порой тоже все валится из рук, — сказала я, на коленях подбирая с ковра кусочки пирожного. — Не огорчайся, возьми себе еще одно.
Франни благодарно улыбнулась мне. И вдруг в моей памяти всплыл случайно подслушанный мною у фермы разговор между Дэви Маквеем и Алексом Брэдли: речь шла о домике, в котором жили Франни и ее бабушка. Дэви Маквей спросил: «Почему ты требуешь выселить их?» Меня словно озарило, и я поняла, что Алекс Брэдли хотел избавиться не от пожилой женщины, а от ее внучки.
Я ласково взяла холодные ладони Франни в свои руки и, глядя ей в глаза, спросила:
