Когда я обошла вокруг подножия холма и увидела тетю Мэгги, стоявшую в домашнем халатике у двери коттеджа, я бросилась к ней — как ребенок под крыло своей матери.
И она, как все матери на земле, встретила меня вопросом, полным тревоги:
— Где это тебя носит в такую рань? Я вся изволновалась.
— Мне не спалось. Я ходила смотреть восход солнца. А почему вы не спите?! — Чувство страха улетучилось в одно мгновение, я была в безопасности. — Ведь вы никогда так рано не встаете.
— У меня болит зуб.
— Тетя Мэгги, не притворяйтесь!
— Ты мне это уже говорила, когда я чуточку занемогла. Так вот, я не собиралась болеть тогда и мне совсем не нравится зубная боль сейчас, — трогательно-серьезно отчитала меня добрейшая тетя Мэгги.
Мне почему-то хотелось смеяться. Но я сдержалась, боясь предстать черствой и бездушной.
— Ладно, вырывайте зуб без всякого сожаления. Чем меньше останется зубов, тем меньше вероятность, что они когда-нибудь заболят. — Я хотела рассмешить тетушку.
Оставив без ответа мою шутку, проницательная леди смекнула, что со мной что-то произошло.
— Ты бледна и выглядишь усталой. Наверное, ты совсем не спала? Тебе не холодно? Ты вся дрожишь.
— Немного замерзла. С удовольствием выпила бы чая.
— Он давно готов.
Через несколько минут, у камина, в котором весело плясали язычки пламени, мы уже сидели рядом, наслаждаясь божественным напитком.
— Сегодня начинаю писать книгу. Я уже придумала название. Она будет называться «Закованный в панцирь», — порадовала я свою любимую тетушку приятной новостью.
Моя новая книга оказывала на меня особое влияние. Хотя я несколько видоизменила персонажей и облик поместья Лаутербек, глубинная суть жизни его обитателей проступала в каждой написанной строчке. Но больше всего меня тревожило другое. Я поняла: мне придется в состав действующих лиц романа ввести и себя. Против воли я оказалась втянутой в водоворот драматических событий. С героями предыдущих книг меня связывало многое, но я играла в них роль чувствительной, болезненной и беззащитной героини.
Однако с первых же страниц нового романа возникал образ самовлюбленной и эгоцентричной особы, производившей не лучшее впечатление.
Мой автопортрет мне не нравился. Но я не могла ни заменить, ни убрать эту героиню из сюжета книги, так как она органично вписывалась в драму семьи Маквеев. Я понимала, что судьбы главных персонажей должны были мою героиню заставить меньше думать о себе. Однако, следуя законам творчества, пришлось «обогатить» ее характер некоторыми несвойственными мне самой чертами. Такое «насилие» над прототипом происходит часто, когда герои книги начинают жить по своим законам, диктуя поведение автору. Я хотела сделать свою героиню сердечной и отзывчивой, какой ощущала себя. Она мне виделась чутким человеком, к которому со своими бедами обращаются люди, и, несмотря на свою молодость, походила душевной красотой на тетю Мэгги. Мне хотелось, чтобы моей героине было присуще чувство сострадания и жертвенности. Но в моем благородном замысле не хватало каких-то важных психологических звеньев.
