И все же он не ответил. Только изучал ее, словно проникая до самой глубины. Она почувствовала себя подсудимой, и ей захотелось оправдаться.
—Чего ты от меня хочешь? На что надеешься? Ты ждешь, чтобы я сказала, что люблю тебя? Я не знаю тебя, Люк. Для меня ты незнакомец.
—Знаю. — Он отвернулся. На щеках заходили желваки. — Так тяжело помнить все, что мы пережили вместе. И видеть, что все исчезло. Будто ничего и не было.
Его красивое лицо исказилось, словно от боли. Дженни захотелось погладить его, но она удержалась. Желание утешить Люка столкнулось с чувством вины, которое возникло вроде бы ниоткуда.
—Прости, — выдохнула она. — На прошлой неделе я сосредоточилась только на себе. Я не могла думать ни о чем, кроме своих болячек. И о внешних, и о тех, что в глубине. О страхах и сомнениях…
—Дженни!..
Он поднял руку, пытаясь остановить ее. Но Дженни продолжала:
—А мне следовало бы понимать, что я не единственная, кто страдает. — Чувство вины внезапно будто утяжелило голос. — Мне следовало бы видеть, что я не единственная оказалась в новой ситуации.
—Но я хотел, чтобы ты именно это и сделала, — перебил ее Люк. — Я говорил тебе, чтобы ты сосредоточилась на своем выздоровлении. На себе. — Потом он тихо добавил: — И на малыше.
Да, это было все, что она могла сделать. Но ведь так заметно, что Люк мучается от сомнений, кто отец ребенка. Конечно, он утверждал, что это его ребенок. И все же червячок подозрения не унимался. И это причиняло Люку боль. Она же не могла рассеять его опасения, поэтому решила пока отложить эту тему. Полный свет на все прольется лишь тогда, когда рухнет та стена, через которую она старается пробиться к мужу.
—С нами все в порядке. — Ей хотелось успокоить его хоть в том, в чем она не сомневалась. — Ребенок и я в прекрасной форме.
—Ты уверена?
—В себе уверена. — Она пожала плечами. — Я чувствую себя великолепно. И я не замечаю признаков, что малышу плохо. На следующей неделе у меня визит к доктору Портеру.
Атмосфера между ними начала разряжаться.
—Люк, ты не думаешь, что пришло время поговорить? — наконец спросила она.
—Мы и говорим. — Он уставился в какую-то точку над ее плечом. — Мы каждый вечер разговариваем за обедом.
—Ты называешь это разговором? — Она засмеялась. — Боюсь, что ты и Чад в будущем будете подшучивать над тем, как я изо всех сил старалась спрятаться за газетными новостями, которые подробно пересказывала вам. — Она снова засмеялась. — Я ценю, что вы выслушали, как все церкви провели благотворительную распродажу кексов и печенья. И терпели, когда я заставляла вас участвовать в обсуждении последних скандалов в столице и нескольких ограблений банков в Филадельфии.
