Он удивленно поднял брови.
— Мы с Эми так долго нуждались, что, однажды заработав деньги, я постоянно стремилась получить еще больше. Если не занималась работой на клиента, то училась или рыскала в поисках новых заказчиков. Даже не заметила, как Эми выросла. Никак не могла остановиться. Тогда, наверное, и дали трещину наши с ней отношения. Пусть после ее возвращения в Монтану мы стали видеться чаще — особенно после рождения Лили, — все равно работа была у меня всегда на первом месте.
— Думаю, это нормально, Дженна. Совершенно естественно, что тебе хотелось обеспечить себе приличный доход.
— Да, вот только после звонка из больницы я поняла, что мне, может, никогда не представится случай наладить отношения с Эми по-настоящему. Вот почему опека над Лили стала так важна для меня. — Она сама не понимала, почему пускается в такие подробности. Вероятно, после двух недель общения исключительно с ребенком соскучилась по разговору, более подходящему для взрослых. Кроме того, ей хотелось, чтобы Кэйдж узнал ее получше. Столь неожиданное побуждение наполняло ее удивительным, кружащим голову возбуждением.
Но каковы бы ни были ее цели, казалось просто необходимым объяснить ему, что заставило ее предложить себя в жены совершенно незнакомому человеку, мигом собраться, переехать в Сломанный Лук, изменить уклад всей жизни в угоду одному крохотному ребенку.
— Я получила жестокий урок, — продолжила она. — Жизнь может измениться в мгновение ока. Кому, как не тебе, это понимать. Семья важнее, чем карьера или деньги. И я хочу каждый день показывать Лили то, что не сумела показать Эми. Что я люблю ее и забочусь о ней. Ставлю ее превыше всего остального.
— Ей ничего не остается, как понять. — Его голос был полон таким же жаром, что и летняя ночь. — Видно, как ты ей предана.
Дженне стало неловко. Довольно уже говорила сегодня о себе.
— А ты абсолютно предан ранчо и лошадям. Занимаешься ими дни напролет.
Две недели назад она не осмелилась бы сделать такое замечание, недвусмысленно подвигавшее его перевести разговор на себя. Но с той ночи, когда он предложил воспользоваться детской, он стал менее замкнутым, успокоился. Внешне, по крайней мере. Иногда с ним было нелегко. Но к Лили он привязывался все сильнее.
— Приходится, — сказал он. — Разведением лошадей занялся еще мой отец. Когда три года назад мы с Мэри Линн поженились, родители состарились и отошли от дел. Купили дом на колесах и целый год путешествовали. Побывали во всех континентальных штатах. А потом решили осесть в Аризоне. Климат тамошней пустыни оказался очень благоприятен при мамином артрите. Я бы никогда не уехал. Слишком мне нравится тут. Ранчо, лошади. Еще мальчиком я знал, что это станет делом моей жизни.
