— Можно мне?
Не понимая, что он имеет в виду, она искала его взгляд.
— Дай ее мне, — он протянул руки.
Дженна подала ему малышку.
— Привет, Лили, — он не улыбнулся, просто взглянул ласково.
Удивительно, как такой большой и сильный может быть таким нежным.
Постепенно девочка перестала плакать и успокоилась. Связать ли это с приходом Кэйджа, звуком его голоса или тем мгновением, когда он забрал Лили на руки?
Лили смотрела в лицо Кэйджу как зачарованная.
— Можно? — спросил он, указывая на одеяло, висящее у Дженны на плече.
— Да, конечно.
Их пальцы соприкоснулись — его, загрубевшие от физической работы, и ее, мягкие, словно шелковые.
Он подошел к дивану, расправил одной рукой одеяло и положил Лили на него.
— Маленькие любят, когда их заворачивают, — сказал он. Соорудил некое подобие пакета, обернув одеяло вокруг ребенка. — Это напоминает им о безопасности материнского чрева.
Среди советов, наводнивших сеть, Дженна не встречала ничего подобного. Ей оставалось лишь разинув рот следить, как он поднимает затихшую малышку и пристраивает ее на правой руке.
— Давай, — обратился он к Дженне. — Присядь. Ты выглядишь как… Тебе не помешает передохнуть.
Дженна была слишком измочалена, чтобы хоть улыбнуться.
— Это еще мягко сказано. На меня сейчас без слез не взглянешь.
— Я бы не стал так утверждать.
Она замешкалась перед тем, как сесть на диван. Вгляделась ему в лицо. Непонятно, есть ли какое-то скрытое значение за его словами, или он просто пытается быть вежливым.
Решила, что не стоит излишне напрягаться.
— Мне кажется, я уже сто лет ее качаю.
Лили издала самый сочувственный изо всех мыслимых звуков. Кэйдж хмыкнул.
— Понимаю, о чем ты. Есть что-то в детском плаче, что просто рвет сердце. А ты понятия не имеешь, что малышке надо.
Значит, подумала Дженна, плач Лили все-таки его беспокоил.
Удивленная тем, как малышка на него реагирует, Дженна сказала:
— Гляди, как она смотрит. Словно ты ее гипнотизируешь.
Он улыбнулся ребенку. Снова хмыкнул. Дженна ощутила внутри себя ответную вибрацию на этот звук. Большую, чем полагалось бы.
— Может, я напоминаю ей ее отца.
— Может, — согласилась Дженна. — У Давида тоже были черные глаза. И длинные волосы, как у тебя.
Но ее зять даже отдаленно не был так красив.
При этой мысли у Дженны перехватило дыхание. Вот они — последствия нервного истощения.
— Она притихла. Может, я пойду уложу ее? Может, заснет, — прошептала женщина.
— А может, снова начнет плакать? Она явно понимает, где находится. Почему бы тебе не прилечь и не дать глазам отдых?
