Но Лога, как это часто с ней бывает, начала сама же себе противоречить: страна, конечно, бандитская, однако никуда она из нее не уедет, а если Марконя боится этих ублюдков, то она и сама сумеет постоять за себя и бабку.
Короче, тяжелый был для Маркони период. В котором, как ему виделось, он показал себя с наилучшей стороны. Договорился с оппонентом об увеличении, и поначалу немалой, суммы. Да еще намерен был доложить свои собственные. В сумме точно, с запасом на длительную ежемесячную дотацию, хватило бы на покупку небольшого участка в их же поселке. Не совсем удачно расположенного, с крошечным домиком, зато с удобствами внутри, то есть даже получше того, что Софья Лазаревна имела.
А что участок меньше – так бабка свой, действительно большой, все равно почти позабросила.
Как Марк считал, в схеме имелись только плюсы.
Бабуля продолжала жить в родном кооперативе. С ней оставалась и ее домработница, испокон веков жившая в соседней деревушке. И кроме того, выпадали еще серьезные деньги сверху, никак в старости не лишние – не на пенсию же от родного государства ей жить? Тем более что бабка решительно отказывалась от помощи заграничных родственников.
В общем, Софья Лазаревна скрепя сердце согласилась – по телевизору она уже насмотрелась на проблемы, связанные с отношениями «хозяйствующих субъектов». А Марконя впахивал в три смены, чтобы добрать бабушке недостающие для придуманной им схемы деньги.
И что же? Вместо того, чтобы восхититься его щедростью и деловой сметкой, Татьяна Ивановна смотрела на мужа чуть не волком!
Это было обидно и очень-очень непонятно.
Хотя, казалось, история рассосалась сама собой.
Софья Лазаревна облегчила всем жизнь, в одночасье уйдя за супругом.
Домработница после скромных похорон удалилась в свою деревню, а наследники мгновенно продали дачу, увезя с собой то ли в Америку, то ли в Израиль урну с прахом бабушки. Они и деда к себе перевезли – в этой семье не бросали ни живых, ни мертвых.
И думалось Марку Вениаминовичу, что супругой эта неприятная история уже забыта.
Ан нет.
– Ну, и в чем я был перед Софьей Лазаревной виноват? – тихо спросил Лазман. – Мне надо было войну устроить с этой бандой?
– Марконь, я тебя не виню, – сказала Логинова.
– Не винила бы, не вспомнила. Еще какие мины есть в нашем совместном прошлом?
Натолкнувшись на молчание бывшей жены, сам же и продолжил:
– С ребенком я действительно виноват. Мне тогда казалось, что так правильнее – аспирантура, докторантура и так далее. Сейчас вижу: виноват. Но я же не знал, что будут проблемы! Да и не пробовали мы их по-настоящему решать! Сегодня такие серьезные методики появились! Хочешь, я тебе все разрулю, лучших врачей приведу? Да там за пять последних лет – прорывы настоящие! В крайнем случае, можно приемного взять…
