— Когда я играла в прятки с кузенами, тот, кто водил, вставал у этого дерева и считал. Это было долго. Мы считали до 117.
— Почему до 117?
— Не знаю! Просто решили, что будет 117, и все.
— Хочешь, поиграем сейчас? — предложил Маркус.
Натали ответила ему улыбкой. Ей так нравилось, что он предложил поиграть. Она уткнулась лицом в дерево, закрыла глаза и начала считать. Маркус пошел искать, где спрятаться. Тщетная надежда: это были владения Натали. Она наверняка знала все лучшие места. Пока он искал, он думал обо всех уголках, где она могла прятаться. Он шел через все возрасты Натали. В семь лет она, наверно, стояла за тем деревом. В двенадцать — точно залезала в этот куст. Подростком она забросила детские игры, проходила мимо ежевичных кустов, надув губы. А в следующее лето на этой скамейке сидела молодая женщина, мечтательная и поэтичная, с романтической надеждой в сердце. Жизнь этой молодой женщины оставила следы повсюду; быть может, она даже занималась любовью за этими цветами? Франсуа бежал за ней, пытаясь сорвать с нее ночную рубашку, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить дедушку с бабушкой… следы бешеной, молчаливой погони через весь сад. А потом он ее поймал. Она пыталась вырваться, но не слишком убедительно. Повернула голову, мечтая о его поцелуях. Они покатились по земле, а потом она оказалась одна. Где он? Может, он где-нибудь спрятался? Его больше здесь нет. Его больше не будет здесь никогда. В этом месте не росла трава. Натали в ярости вырвала ее всю. Здесь она часами лежала ничком, и все попытки бабушки вернуть ее в дом оканчивались ничем. Маркус, шагая по этому месту, топтал ногами ее боль. Шел по слезам ее любви. В поисках убежища он пройдет по всем местам, куда Натали станет ходить уже потом, в будущем. То тут, то там он с волнением представлял себе пожилую женщину, какой она когда-нибудь станет.
Вот так, в сердце всех этих Натали, Маркус нашел, где спрятаться. Он сжался, стараясь сделаться как можно меньше. Странное занятие в день, когда он чувствовал себя большим как никогда. Все его тело пробуждалось, тянулось к необъятному. Затаившись, он стал улыбаться. Он был счастлив ждать ее, ждать, что она его найдет.
