Начало седьмой главы «Игры в классики» Хулио Кортасара, книги, которую читала Натали в начале этого романа
Я касаюсь твоих губ, пальцем веду по краешку рта и нарисую его так, словно он вышел из-под моей руки, так, словно твой рот приоткрылся впервые, и мне достаточно зажмуриться, чтобы его не стало, а потом начать все сначала, и я каждый раз заставляю заново родиться твой рот, который я желаю, твой рот, который выбран и нарисован на твоем лице моей рукой, твой рот, один из всех избранный волею высшей свободы, избранный мною, чтобы нарисовать его на твоем лице моей рукой, рот, который волею чистого случая (и я не стараюсь понять, как это произошло) оказался точь-в-точь таким, как и твой рот, что улыбается мне из-подо рта, нарисованного моею рукой.[25]
Уже рассвело. Ночи словно и не было. Натали и Маркус то бодрствовали, то дремали, размывая границы между сном и реальностью.
— Давай спустимся в сад, — сказала Натали.
— Сейчас?
— Да, вот увидишь. Когда я была маленькая, я всегда ходила туда по утрам. Там на заре такая странная атмосфера.
Они быстро встали и медленно оделись.[26] Не спуская друг с друга глаз, открывая друг друга в холодном свете. Это было просто. Они бесшумно спустились по лестнице, чтобы не разбудить Мадлен. Излишняя предосторожность, потому что, когда у нее ночевали гости, она почти не спала. Но она не стала им мешать. Она знала пристрастие Натали к утреннему покою сада (у каждого свои ритуалы). Каждый раз, приезжая сюда, она в любую погоду, едва открыв глаза, шла туда и садилась на скамейку. Они вышли на улицу. Натали остановилась, стараясь не упустить ни одной подробности. Жизнь могла идти вперед, жизнь могла разорить все, но здесь ничто не менялось: здесь была сфера незыблемого.
Они сели. В обоих жило изумленное волшебство, волшебство физического удовольствия. Что-то из волшебных сказок: мгновения, украденные у совершенства. Минуты, которые навеки остаются в памяти в тот самый момент, когда их переживаешь. Секунды для будущей ностальгии. «Мне так хорошо», — шепнула Натали, и Маркус был по-настоящему счастлив. Она встала. Он смотрел, как она ходит между цветами, между деревьями. Она несколько раз медленно прошлась туда и обратно, в сладкой рассеянности касаясь рукой всего, до чего могла дотянуться. Здесь она была почти частью природы, близка к ней как никогда. Потом она остановилась. Вплотную к дереву.
