Наконец она затормозила. На сей раз перед низенькой решеткой. Может, это и был сюжет их блужданий? Разные варианты решеток. Она вышла из машины, открыла ворота и села обратно. В сознании Маркуса каждое движение представлялось важным, становилось особенным, отдельным от других, — ибо именно так мы переживаем детали нашей личной мифологии. Машина покатила по узкой дорожке и остановилась перед домом.
— Мы у Мадлен, моей бабушки. Дедушка умер, и она живет одна.
— Ладно. С удовольствием с ней познакомлюсь, — вежливо ответил Маркус.
Натали постучала в дверь, раз, другой, потом погромче. Никакого ответа.
— Она немного глуховата. Лучше обойти вокруг дома. Она наверняка в гостиной и увидит нас в окно.
Обогнуть дом можно было только по тропинке, превратившейся из-за дождя в грязное месиво. Маркус ухватился за Натали. Он почти ничего не видел. Может, она пошла не с той стороны? Между домом и пышными зарослями ежевики практически невозможно было пролезть. Натали поскользнулась и упала, увлекая за собой Маркуса. Теперь они были все грязные и промокшие. Бывали в истории и более славные экспедиции, но эта становилась попросту смешной.
— Лучше доползти на четвереньках, — объявила Натали.
— С тобой не соскучишься, — ответил Маркус.
Обогнув наконец дом, они увидели маленькую старушку. Она сидела у зажженного камина. И ничего не делала. Эта картина по-настоящему поразила Маркуса. Она просто была здесь, она ждала, в каком-то самозабвении. Натали постучала в окно, и на этот раз бабушка услышала. И сразу радостно вспыхнула и бросилась открывать окно.
— О, милая моя… что ты тут делаешь? Какой чудесный сюрприз!
— Я хотела тебя повидать… а для этого надо идти в обход.
— Да, знаю. Мне так жаль, ты уже не первая! Сейчас я вам открою.
— Нет, мы через окно. Так будет лучше.
Они перелезли через подоконник и наконец оказались под крышей.
Натали представила бабушке Маркуса. Та провела рукой по его щеке и обернулась к внучке со словами: «А он милый». Маркус тут же расплылся в широчайшей улыбке, словно подтверждая: да, это правда, я милый. Мадлен продолжала:
— По-моему, я тоже знавала одного Маркуса, когда-то давно. А может, он был Паулус… или Карлус… в общем, что-то, кончающееся на «ус»… я уже толком и не помню…
Настало неловкое молчание. Что она имела в виду под «знавала»? Натали, улыбаясь, всем телом прижалась к бабушке. Глядя на них, Маркус представлял себе Натали маленькой девочкой. Восьмидесятые были здесь, с ними. Помолчав, он спросил:
