«…я порою не в силах прогнать печальные, зловещие, вызывающие страх думы, когда словно молния, вспыхивает в мозгу мысль: соответствует ли твоё сердце твоему уму, твоим дарованиям? – Есть ли в нём место для земных, но более нежных чувств, которые приносят чувствительному человеку такое утешение в этой юдоли скорби? А так как в этом сердце явно царит демон, ниспосылаемый не всем людям, то какого он происхождения: небесного или же он подобен демону Фауста? Будешь ли ты, - это сомнение сильно терзает моё сердце, - восприимчив к подлинно человеческому семейному счастью? А с некоторых пор, - с того времени, как я полюбил известную тебе особу словно родное дитя, - меня не меньше мучают сомнения, в состоянии ли ты дать счастье своим близким. […] Только если твоё сердце останется чистым, если каждое биение его будет подлинно человеческим и никакой демонический гений не будет в силах изгнать из твоего сердца самые высокие чувства – только тогда я обрету то счастье, мечтою о котором я живу уже многие годы».
Но отец уже не обладал той силой, которая могла бы подчинить сына его воле.
Карл прекрасно понимал, что практическая деятельность юриста, была бы лишь повторением того, чем занимались его предки, она стала бы неприглядным фантомом европейской судьбы его народа. Но это было скорее следствие, чем причина его категорического отказа от карьеры юриста.
Опираясь на теорию Эдипова комплекса можно прийти к заключению, что фигура отца для Карла становится причиной его страстного богоискания и богоотрицания, так же как и его неудержимого стремления разрушить Германию (Европу), как образ отца и обрести новую, обновлённую, поставив себя на место отца, сделав своё жизнепонимание эталоном нового мира.
Фигура же матери, для Карла, стала причиной его неосознанной любви и ярко выраженного презрения (граничащего с ненавистью) к еврейскому народу.
Но стремление овладеть матерью, т.е. соединиться со своим народом, сливается в его душе со стремлением разрушить Германию (Европу) и установить новый (позволяющий принять свой народ) порядок. Так как эти стремления бессознательны, то Карл создаёт мотивационную рационализацию: он проецирует еврейские пороки на европейскую культуру в целом.
Если Эдипов комплекс по отношению к родителям, Карл, как все дети, преодолел в раннем детстве (вобрав в себя образ отца, и трансформировав его в Super-Ego), то проекцию Эдипова комплекса, где вместо отца выступает Германия, а вместо матери, еврейский народ, он преодолеть не смог.
