Однажды по дороге в школу я сказал про это Брю — как я боюсь и всё такое.
— Знаешь что, — сказал Брюстер, — почему бы тебе не отправиться в библиотеку, а я заберу тебя оттуда, когда пойду домой?
Я так и сделал, и всё пошло как по маслу. Иногда он забирает меня из библиотеки пораньше, и тогда мы все втроём идём в парк, и Бронте качает меня на качелях — ужас, как высоко, выше, чем Брю, потому что он всё время боится, что я выпаду и сломаю ему рёбра или ещё что.
Короче, в один из таких дней Брюстер, Бронте и я были в парке. Она раскачивала мои качели и сказала:
— Я знаю про твоего брата.
Я улетел вверх, а когда вернулся, спросил:
— Какую часть ты знаешь?
Похоже, она удивилась.
— А что, там больше, чем одна часть?
Я понимал, что должен подбирать слова реально аккуратно.
— Ну, — сказал я, — ты имеешь в виду ту часть, где он сходу всё запоминает, или ту, которая про боль?
— О… — сказала она. — Думаю, и ту, и другую.
А я вот даже не удивился, что Бронте знает. Нашу тайну легко хранить от людей, которых Брю не любит, но как только ты начинаешь ему нравиться — тут уж ничего не поделаешь, ты сразу всё узнаёшь.
— Он забрал что-то у тебя? — спросил я.
Она кивнула:
— Я повредила лодыжку. А ещё порезала ладонь.
— А, так это твоё? Я всё гадал, откуда оно у него, но Брю не любит, когда я любопытничаю, а то я могу случайно разболтать дяде Хойту.
Она чуть напряглась при упоминании о дяде Хойте.
— Ваш дядя знает о способностях Брю?
— Ага, знает. Думаю, он страшно рад. — И после этого я сменил тему, потому что дядя Хойт очень не любит, когда про него треплются за его спиной. — А Брю больше ничего у тебя не забирал?
Она явно стала в тупик.
— Да нет, насколько я знаю… — Она задумалась и забыла толкнуть качели. Пришлось ей напомнить.
— Иногда, — пояснил я, — он забирает у тебя всякое такое, о чём ты и не догадываешься. Ты не ощущаешь ничего, вот и не знаешь, что пропало. Но это бывает только тогда, когда он реально любит тебя. Со мной всё идёт на автомате — я ничего не чувствую. Даже в тот раз, когда упал на пчелиный улей, не почувствовал.
Тут я замолчал, дёрнул рычаг тормоза, качели остановились, и я сошёл с них. Дело в том, что на соседние качели залез какой-то малыш, рядом стояла его мама, и я не хотел, чтобы нас услышали.
— Нам не разрешается болтать об этом, — сказал я, — потому что люди не поймут. Они заберут Брю, навтыкают в него иголок и превратят в ходячее оружие против террористов и всё такое.
— Ну что ты! Никто его никуда не заберёт! — Она засмеялась, но я-то говорил серьёзно!
