Хотя сил “инь ян” и две, но един Великий Предел.
Небо и Земля – две сути, но един исток всех дел.
Кошка с собакой дерутся, но победит обезьяна;
Однако победа ей впрок не пойдет,
— прочитал Баг. Монахи между тем, подхватив лестницу, поклонились свитку и скрылись в темноте.
“Ничтожный монах Баоши-цзы”, — гласила скромная подпись в нижнем левом углу. И еще ниже, мельче: “В шестой день двенадцатого месяца в Мосыкэ переписал хэшан Цзы-цзай”.
“Амитофо! Так вот откуда и куда летел голубь!”
Гостиница «Ойкумена»,
7-й день двенадцатого месяца, четверица,
раннее утро
В четверть восьмого Василий Казаринский – со вчерашнего дня шевелюра его стала значительно короче и уши торчали особенно вызывающе, но сдержанный Баг не стал интересоваться причиной – взглянул на Ивана Хамидуллина, потом посмотрел на Бага, получил в ответ утвердительный кивок и взялся за телефон.
Они сидели все в том же номере гостиницы “Ойкумена”. Стася, сославшись на крайнюю усталость, еще вчера, сразу по возвращении из города, отправилась спать да так с тех пор из своего номера не показывалась, — Баг принял это с облегчением, ибо вновь возникший меж ними флер отчуждения верно, но неотвратимо перерастал в стену. А без десяти семь явились два студента. Казаринский и Хамидуллин. Двое из трех. Цао Чунь-лянь отсутствовала.
Это было довольно-таки странно. Чунь-лянь славилась истинно ханбалыкской пунктуальностью: она не опаздывала никуда и никогда; то есть ни Казаринский, ни Хамидуллин не могли вспомнить ни одного подобного случая. Пожав плечами, Баг предложил намаявшимся в поисках студентам, усталым и донельзя довольным – хотя они и старались того не показывать, да где там! — горячего чаю с пирожками, который заказал заблаговременно. Подождем.
Однако ж когда стрелки на стенных часах – простых и в то же время изящных, исполненных в виде колеса перерождений и с неброской надписью “Ойкумена” в нижней части циферблата – показали, что девушка опаздывает уже почти на четверть часа, студенты переглянулись. Баг посмотрел на них вопросительно.
— Давайте подождем еще, драгоценный преждерожденный Лобо, — неуверенно предложил Казаринский. — Незнакомый город, может… заблудилась?..
Баг пожал плечами. При желании можно заблудиться где угодно, почти в каждом городе есть места, будто специально для того предназначенные; в Мосыкэ – например, Малина-линь"[22], район местных хутунов, а хутуны – вещь специальная, там сам Яньло ногу сломит совершенно запросто. Не зря мосыковичи до сих пор говорят: “Мало ли малин в Малина-линь!”; прежде они плутали там в богатых зарослях густых малиннников, а нынче – в хитропутьях хутунов…
