– Чем же эта маленькая старушенция вам помешала, большим строгим людям, – выпрыгнуло из Сени.
– Да ты зачем! – изумился белобрысый. – Помогла! Мы теперь на нее в рапортах молитвы пишем по полной программе. Доходчиво? А добро мы не забываем, мамка добро помнит. И вот еще, Полозков. Мы с Теодор Федорычем…ну, с Павловым – одна сатана. Если он что произнес, я должен через секунду все слышать. А если я что тебе назначил или прописал, тут же сам ему и скажу. Или он сам допрет крупным умом. Одна мы… – сжал белый кулак перед носом географа странный Альберт, брат Артура, – одна гвардия.
Четко повернулся и мимо полок с выложенными, как на парад, шарами, вышел вон. Тут же всунулся бугаек-привратник и церемонно предложил следовать далее, но в дороге все же шутканул вновь:
– Так вправду в секу ни-ни? Или поигрываешь на расслабленке?
– Бывает, – невнимательно отмахнулся географ.
В стильно обставленном холле перед кабинетом Павлова охранник сдал Полозкова с рук на руки пышной жеманной секретарше, для чего-то наряженной в совершенно чуждый ей строгий деловой костюм.
– Присаживайтесь, Фома Арсентьич, – пропела секретарша ночными нотами. – Сейчас мы про вас все спросим, – и упорхнула, обдав удушливыми духами, за еле раскрывшуюся тяжелую дверь.
На соседних креслах Арсений, осторожно повернув шею, увидел двух военных чинов – генерала с полковником, сидевших по стойке "смирно" с деревянными лицами.
– Если сегодня не примет, грамотей, адвокатский крючек, – тихо процедил генерал, – акты на списание попадут в главк.
– Нельзя бы, – скривился полковник, вытянул несвежий платок и стал тщательно, как ствол карабина, прочищать одновременно нос, потный лоб и лоснящуюся шею. – До стрельб бы дотянуть.
– Ты чего!
– Стремно больно. Резолюция-то небось моя.
– Ты еще запахни тут, – брезгливо сморщился генерал и отвернулся.
Впорхнула томная секретарша, наклонилась над Полозковым, обдав мускусом и предъявив предхолмия обильной грудной клети, и вымолвила:
– А вот как-раз Вас, Арсений Фомич, сейчас и примут. Можете взойти.
И военные послали вслед везунчику взгляды, которыми сопровождают цель на маневрах.
Дородный лысоватый Теодор Федорыч проворно поднялся от огромного стола и даже вышел навстречу, задумал Сеню приобнять, распахнув руки и радушно улыбаясь. Но вдруг задумку отставил, озабоченно глянул на часы и мягко предложил:
– А знаете-ка что, любезный преступник, голоден я, как известный друг Красной шапки. Идемте, перекусим за счет конторы, тут у нас и буфетик есть, для особо вожделеющих…Ожидайте, – строго предупредил он, пройдя не глядя мимо воинских чинов, вскочивших с кресел и спешно сующих в карманы мятые сигаретки.
