А последние его трагические годы: уже теряя память, теряя речь, он видит, что не туда поворачивает его дело и власть вырывается из его рук. И нет уже сил переломить курс, как он это делал раньше. Для человека мощной воли и интеллекта, я думаю, было мучительнейшей пыткой понимать все это и не иметь возможности не только действовать, но просто говорить или писать. Какая же это была трагическая ситуация… Это было бы счастье, сыграть такую роль! В ней можно многое рассказать об истории нашей страны, ибо Ленин, как никто другой, характеризовал ту эпоху в истории России.
Я ют до сих пор не могу понять: если было так, как пишут сейчас, что Россия в 1911–1913 годах была страной процветающей, что мы в те годы завалили Европу зерном и саму масляную Голландию маслом, а Париж мясом; что наши Путиловы, Рябу- шинские, Мамонтовы, Морозовы, предприниматели и купцы развивали могучую промышленность, да и в подготовке национальной интеллигенции, талантливых ученых она, Россия, шла впереди планеты всей, — как же могло случиться, что победила стихия бунта — революция?
Я и вправду застал какие-то следы тех высот. Например, качество гимназического образования: моя покойная теща бог знает когда училась в гимназии немецкому языку, но до самой смерти его помнила. Или смотришь на гимназические фотографии наших дедов рядом с их учителями, которые сплошь мужчины, за исключением одной или двух дам. А наши школьные фотографии — полная противоположность. На них ни одного мужчины- педагога, а у женщин-учительниц такие несчастные, замученные лица. В них не видно ни достоинства, ни желания учить кого-то и воспитывать.
Наверное, нельзя сказать, что Россия до Первой мировой войны была правовым государством, а уж в военное время и подавно. Но тому, что творилось у нас десятилетиями после революции, она точно давала сто очков вперед. Конечно, можно вспомнить 9 января, Кровавое воскресенье. Зато небезызвестен факт, что брат казненного цареубийцы Александра Ульянова —
Владимир — не был изгнан из гимназии, напротив, его наградили золотой медалью за успехи и разрешили поступить в университет, получить общественно значимую профессию юриста и работать. Ну-ка, что бы ждало такого брата через полвека после тех событий?!
А взять «врагов режима» — революционеров: как жили они в своих ссылках? Так не жили и свободные крестьяне. Ссыльные неплохо питались, даже мясо ели. Ходили на рыбалку и на охоту. Общались. Беседовали. Получали книги и журналы… Впоследствии большевики исправили эти упущения в уложении о наказаниях. Они-το по себе знали, что такие ссылки никого не устрашат. Уж они-то по-другому расправлялись со своими не только что врагами, а просто несогласными. И такого натворили, что люди еще долго будут вспоминать с ужасом. А начался этот ужас с первых шагов революции и Гражданской войны.
