— С ней все в порядке, — ответила она. И, повернувшись, пошла обратно к кровати.
Оперевшись обеими руками о матрас, Кэтрин забралась на постель. Она села и начала болтать ногами. Неожиданно выражение ее лица стало совершенно отсутствующим: как будто произведя ограниченный набор действий, она остановилась, ожидая следующей реплики или подсказки.
Либерману стало интересно, будет ли Кэтрин выполнять его команды. Скорее всего она является не полностью развитой личностью, а просто частью сознания мисс Лидгейт, которая отделилась и достигла некоторой самостоятельности. Амелия Лидгейт все еще находилась в состоянии транса. Поэтому Либерман решил, что Кэтрин может тоже оказаться восприимчивой к гипнотическому влиянию. Стараясь хотя бы частично восстановить свой авторитет, он твердо сказал:
— Ляг, Кэтрин.
Пару секунд Кэтрин не двигалась. Потом, подняв ноги и закинув их на кровать, она легла. Либерман вздохнул с облегчением.
— Амелия рассказывала мне о том, что случилось, когда герр Шеллинг зашел в ее комнату, — сказал Либерман.
— Правда?
— Да. Ты была там в ту ночь?
— Конечно.
— Ты видела, как герр Шеллинг вошел в комнату?
— Было очень темно.
— Что ты помнишь?
Кэтрин сморщила нос и скривила губы.
— Это было отвратительно.
— Что именно?
— Эти его ужасные усы, они царапали меня. Его лицо было как кусок пемзы. Амелия испугалась до смерти. Ей следовало его оттолкнуть, но она ничего не сделала. Сердце ее колотилось так громко, что даже мне было слышно. — Она постучала по спинке кровати, воспроизводя неистовое и неровное биение испуганного сердца. — Он был слюнявый, как собака, и хватал, лапал, тискал…
Кэтрин замолчала.
— Что произошло потом?
— Вспыхнула молния, — продолжала Кэтрин. — И я увидела корзинку с вышиванием и ножницы. Он был так поглощен обслюнявливанием и тисканием, что можно было легко до них дотянуться. «Убей его, — сказала я. — Возьми ножницы и вонзи их ему в спину». Но Амелия не двинулась. Я слышала, как она сказала: «Нет, я не могу». Я стала ее уговаривать: «Ну же, давай, ты должна это сделать». Она снова сказала: «Не могу». Ее рука не двигалась. Тогда я сказала: «Ладно, тогда я сделаю это, если ты не можешь». Когда я взяла ножницы, герр Шеллинг вдруг отодвинулся. Снова вспыхнула молния. Стоя на коленях, он смотрел на меня. Потом опять стало темно, но эта картина до сих пор у меня перед глазами. Очертания головы, плеч, заостренные кончики его усов. Я села и ударила ножницами… Было слышно, как он ловит ртом воздух. Я почувствовала его сопротивление и ударила сильнее. Он выругался, а потом скатился с кровати. Дверь открылась и с грохотом закрылась… он ушел. Я положила ножницы обратно в корзинку и натянула одеяло до подбородка. За окном лил дождь, барабанил по крыше и шлепал по мокрым тротуарам внизу. Вдруг мне стало плохо, я почувствовала, что устала и совсем обессилела.
