Райнхард глубокомысленно кивнул.
— Она сказала, что не нуждается в моей благотворительности, — сказал Рохе. — Фройляйн Лёвенштайн была очень настойчива, говорила, что скорее уедет из Вены, чем будет для меня обузой. Поэтому сначала я дал ей несколько отдельных заданий, она справилась, и дело, кажется, пошло. Она делала все больше и больше, а мне приходилось делать все меньше и меньше. А однажды утром фройляйн Лёвенштайн исчезла. Раз — и нет. — Рохе щелкнул пальцами. — Все ее вещи остались в квартире, а самой ее не было. Зайдя в свой кабинет, я обнаружил, что сейф пуст. И что еще хуже, в счетах были ошибки, в записях о наших кассовых сборах царила полная неразбериха. Как вы, наверное, догадываетесь, хозяин этому совсем не обрадовался, и во всем обвинили меня.
— Вы дали ей код от сейфового замка?
— Нет, но я открывал его много раз в ее присутствии. Она оказалась гораздо более наблюдательной, чем я думал.
— Вы пытались ее найти?
— Да, конечно, но было уже поздно. Она уехала из Вены.
— Одна?
— Думаю, нет. Позже я узнал, что фройляйн Лёвенштайн крутила роман с театральным фокусником прямо у меня под носом. Он участвовал в нескольких летних представлениях «Дуная», которые не имели успеха и, конечно, прекратились. Наверное, они сбежали вместе.
Когда несколько капель дождя упало на комбинезон Рохе, он посмотрел на мрачное небо.
— Вы не знали, что фройляйн Лёвенштайн потом вернулась в Вену? — спросил Райнхард.
Рохе покачал головой.
— Нет, понятия не имел. Если бы я об этом знал, инспектор, вы сейчас с полным правом могли бы предъявить мне обвинение в ее убийстве.
Мысли стремительно проносились в голове Либермана, пока он пытался осознать эту странную перемену, свидетелем которой только что стал. Мисс Амелия Лидгейт в образе Кэтрин по-прежнему внимательно смотрела на него. Казалось бы, она пока не представляла физической опасности, но он прекрасно знал, что появление второго «я» — это очень редкое и непредсказуемое явление: такая ситуация требовала осторожности и уважения к сложности человеческого разума.
Либерман и «Кэтрин» некоторое время оставались на своих местах. Молчание затягивалось, в воздухе повисла тревога. Все еще немного растерянный, Либерман начал вспоминать английские слова и фразы, которые когда-то знал. Это занятие успокоило его и позволило наконец сосредоточиться.
— Где Амелия? — спросил он.
— Она спит. — Даже тембр голоса мисс Лидгейт странным образом изменился, ее голос как будто стал выше.
