Собрав все свои силы, жена дипломата с криком передвинула левую ногу вперед и сразу же, потеряв равновесие, упала. Помощник доктора подхватил синьору Локателли под руки и осторожно усадил в кресло, и она, тяжело дыша, откинулась на спинку. На лбу женщины выступили капельки пота.
Грунер положил стержни в ящик и выключил аппарат. Гудение прекратилось, уступив место необыкновенной тишине, которую нарушало лишь шумное дыхание синьоры Локателли.
В аудитории раздались редкие аплодисменты, становившиеся сильнее и сильнее по мере того, как к ним присоединялось все больше зрителей. Сидевший перед Либерманом человек неожиданно встал и выкрикнул:
— Браво, герр профессор!
Либерман повернулся к Каннеру и сказал, пытаясь перекричать аплодисменты:
— Я не собираюсь больше присутствовать на этих абсурдных, варварских и унизительных демонстрациях.
Каннер наклонился к другу и сказал ему на ухо:
— Тебя уволят.
— Ну и пусть.
Каннер пожал плечами:
— Ну, тогда не говори, что я тебя не предупреждал.
Центральная аллея, по обеим сторонам которой безмолвно застыли статуи муз, спускалась к нижнему каскаду — гигантской каменной раковине, которую держала группа тритонов и морских нимф. Балюстрады лестниц, окружавших фонтан, населяли круглолицые амуры, за ними виднелся первый из знаменитых сфинксов Бельведера.
— Ты испугалась бури?
— Макс, я не ребенок. Конечно нет.
Земля была еще влажной, и Либерману пришлось вести Клару по островкам между многочисленных луж. Он не мог не обратить внимания на ее сапожки, такие маленькие и элегантные.
— А Рахель закатила истерику.
— Правда?
— Да, она стучала в мою дверь и просилась ко мне.
— И ты впустила?
— Конечно. Я сказала ей, что бояться нечего, что буря скоро пройдет. Но это, похоже, не особенно помогло. Она забралась в мою постель и накрылась с головой одеялом.
— И долго она так просидела?
— Пока гроза не закончилась.
Преодолевая очередное водное препятствие, Либерман предложил Кларе руку, которую та приняла без колебаний.
— А чего Рахель испугалась? Что, по ее мнению, могло случиться?
— Не знаю. Возможно, тебе следует проанализировать ее поведение, хотя это не поможет. Рахель не станет слушать тебя.
Либерман когда-то объяснял Кларе, что психоанализ заключается скорее в том, чтобы слушать, а не говорить, но удержался от искушения поправить ее.
— Верно. Но ты тоже не слушаешь!
Клара засмеялась, выдернула руку и, повернувшись лицом к Либерману, стала идти вперед спиной.
— Осторожно, — предупредил Либерман, — ты можешь оступиться.
