Новый мир, 2009 № 10 | страница 45
— А что, может, будет кого, так постопим? — попыталась я предложить на худой конец.
— Пошли, — сказал на это строгий мой Славик.
Мы взвалили рюкзаки и двинулись. Мы тогда еще не знали, что такое пятьдесят километров за день пешком.
Голубая вершина мифа
Кузнецова Инга Анатольевна родилась в поселке Черноморский Краснодарского края в 1974 году. Окончила журфак МГУ. Печаталась во многих столичных журналах и альманахах. Выступает и как литературный критик. Автор книги стихов “Сны-синицы” (М., 2002). Живет в Москве, работает в журнале “Октябрь”.
* *
*
Вечер красив, точно первобытный пейзаж:
диплодокова нежность многоэтажек,
детской горки остов и входящий в неистовый раж
джип-носорог. Как нелеп он и тяжек.
Он ноздрями огней раздвигает неправильный двор,
роет мордою снег, зеленеющий под фонарями
(эти мха островки с запекшимися краями).
Наливается кровью, глазея в упор.
Дом травояден — невинное логово мух,
облепивших его, прокусивших до норок квартирных.
Как похоже на “з-з” завсегдатаев пенье эфирных
и на “ж-ж” наше чтение вслух!
Мелочь пузатая, думаем мы, что давно
проживаем — уже измениться могли б. Птеродактиль
самолета мигает во тьме. Время дует в окно,
разрушая анапест и дактиль.
* *
*
Собаки по полям Средневековья
бегут к тебе, проваливаясь в снег.
А ты не смотришь. Выйти не рискуя,
стоишь за деревом и лишь покоя
желаешь, поздний человек.
Что музыки высокая серьезность
и девичья прозрачность рук?
Что битва в полный рост? Лишь твой испуг
безмерность вызывает, лишь нервозность.
Вот человечества нелепый возраст —
ты скажешь. Образы от равнодушных век
уходят, и бессмысленней пространство.
Артериальной крови христианства
и варварству пассионарных вен
ты, вялый, не найдешь замен.
* *
*
из завитка волос здесь вырастает лес
любовь смешна как бабушкина лупа
разбить ее в сердцах ведь доверяться глупо
тому кто помнит времени в обрез
что делать кислород как стылая вода
ни выпить ни вдохнуть ни закричать как птица
ты говоришь свое двусмысленное да
скорей из любопытства
все порастет и речь трава на пустыре
и я в ее стеблях как ломкое тире
любовь стекло и преувеличенье
и лес Анри Руссо
горячий сок
стучит в цветок растоптанный висок
а ты как знак с потерянным значеньем
* *
*
в автомобильной капсуле
в темноте
думаешь об абсо-
лю-
те
пока бросает тебя дорогой
а-ля рюс
особенно ясно (проверить не пробуй)
что тело груз
сердце твое небольшим сизифом
вкатывает его
на голубую вершину мифа
результат нулевой
на снег что дворник крошит лопатой