— Значит, могут расти из семян! — вслух проговорил старик. — Даже на такой бесплодной земле...
Все последующие дни росшие посреди стерильного, как медицинский шприц, склона кустики не выходили у старика из головы. Собственно, почему бы и нет! — размышлял он. Если семена удачно попали в землю, их вовремя намочило дождем... Вечером, возвращаясь привычной дорогой, старик замечал то там, то сям уже немного пожухлую в середине лета, желтеющую, однако вполне бодрую кленовую поросль, торчащую из щелей в заводских заборах, из щебенки железнодорожной насыпи, даже из фундамента многоэтажных домов. Выросла весной во время дождей!
К началу августа работы в саду стало меньше. Выкопали вдвоем с дочерью картошку на огороде, лук и чеснок. Фасоль, морковка, свекла зрели теперь без полива. Помидорам, лунки которых возле корней надежно были укрыты перепревшим навозом, полив бы только навредил. Даже разлаписто сидящая в земле, похожая на бутоны чайных роз капуста в августе денек легко обойдется без полива. Случившиеся несколько дождливых и холодных дней напомнили, что близится осень. После дождей из земли с бешеной силой поперли сорняки, старик, часами работая мотыгой, на ладонях натер мозоли. Тяжело вздыхал, выбираясь за калитку в проулок: размокшая от дождей, беспорядочно истоптанная серая глина на дороге высохла, оставив твердые, как камень, комья и рытвины, спотыкаться о которые было больно.
Крепко поработав с утра, старик к полудню садился возле домика пить чай. Вяло отмахивался от назойливо вьющихся мух, не думая больше о заботах, с гордостью созерцал сад, точно шатер сомкнувший вокруг него зеленые своды. Вспоминал слова покойницы-жены: сад вырастить — это как детей воспитать. Соскучившись бездельем, запирал домик, отправлялся бродить по лесным посадкам, углубляясь все дальше и дальше, открывая для себя новые, по-настоящему дикие лесные уголки, где торчали мертвые, высохшие, точно обугленные, дубовые стволы, а между ними в поднимавшейся кленовой поросли кружили, выписывая вензеля, бесконечные заячьи тропки. Назойливая лесная мошкара лезла в глаза, висла против уха, невозможно было отогнать.
Как-то, миновав полосу тесного, непроходимого, как джунгли, кленовника вперемежку с акацией, старик вышел в просторную и светлую березовую рощу, напоминавшую декоративный парк: старые раскидистые деревья отстояли далеко друг от друга, между ними зеленела коротко выкошенная трава. У берез, росших в стороне от дачного поселка, прямые тонкие ветви свисали до земли, торчали кое-где между листьями зеленые палочки-сосульки размером с детский указательный пальчик. “Березовые сережки!” — догадался, подходя вплотную, старик. Вспомнилось в далеком детстве слышанное слово “сережки”. Это, наверное, и есть семена... Старик потрогал, а затем осторожно помял пальцами одну сережку, оказавшуюся твердой, — сразу чувствовалось, что незрелая. “Осени надо ждать”, — понял старик. Все семена, как и фрукты-овощи, к осени поспевают, чтобы зимой ветром разнесло, под камни, в грязь, в траву дождем прибило.
