— Виктория Викторовна, — тихо зовёт Жанка.
Баба Вика никак не реагирует. Наверное, спит, думает Жанка. Выходит на балкон. Глаза бабы Вики широко раскрыты. Глаза выпучены — так, словно хотят вобрать в себя всё, что видят в этот момент.
Только теперь Жанка замечает, что левая рука бабы Вики свешивается с поручня кресла и нервно подрагивает.
— Виктория Викторовна, вам плохо? — догадывается Жанка.
— А ты разве не видишь, — еле слышно шепчет баба Вика правым уголком рта. — Меня парализовало.
Жанка несколько секунд беспомощно смотрит на парализованную, а затем вдруг заливается слезами:
— О боже! Что же теперь будет! Виктория Викторовна! Что теперь будет!
— Дура, — шепчет баба Вика. — Не реви. Сядь возле меня.
Жанка вытирает слёзы рукавом, точно как в детстве. Послушно садится на соседнее мягкое кресло, но это выглядит как-то неправильно, даже немного абсурдно.
— Не нужно сидеть, — говорит Жанка, — нужно что-то делать! Надо вызвать “скорую”!
— Дура, — повторяет баба Вика.
Жанке кажется, что голос бабы Вики становится всё слабее, словно доносится из глубокого колодца, мгновенно углубляющегося ещё больше.
— Жанка, — шепчет баба Вика, — они всегда были около меня, а я их не видела.
— Кто?
— Они.
— Кто они, Виктория Викторовна?
— Подсолнухи.
— Подсолнухи?
— Подсолнухи.
— Подсолнухи.
Баба Вика напряжённо смотрит куда-то вперёд. Жанка ничего особенного там не видит. Бредит, думает она. Нужно вызвать “скорую”. О боже...
Жанка снова начинает беспомощно всхлипывать. Окружающее становится каким-то слишком ярким и отчётливым, и Жанка всё замечает. Всё-всё. Замечает лысого дядьку, который сидит на балконе второго этажа в доме напротив. Замечает бездомного пса на детской площадке во дворе и то, что он играется... чем?... да, он играется чьими-то трусами. Замечает чистое-чистейшее небо в кронах тополей.
Нужно запомнить этот момент, думает Жанка.
— Посмотри, Жанка, как красиво они цветут.
Жанка беззвучно плачет.
— Кто красиво цветёт?
— Подсолнухи.
— Где подсолнухи?
— Всюду.
Её голова ей уже не принадлежит, думает Жанка. Но лучше видеть перед смертью подсолнухи в цвету, чем тех ужасных адских чудовищ, что приходили к Жанкиной матери в её последнюю ночь... Вдруг рука бабы Вики перестаёт подрагивать.
Жанка бросается к телефону в коридоре.
— Алло, — кричит она в телефонную трубку, — тут, кажется, умер человек... в кресле... на балконе!
Адрес? Возраст? Семейное и социальное положение? Возможная причина смерти?
— Я не знаю, от чего она умерла! — кричит Жанка. — Её последним словом было “Всюду”...
