— Чем увлекаюсь?
— Ну, что вам нравится? — подсказывает Деми с приклеенной улыбкой.
— Я люблю музыку. Блюзы. Это такая музыка с Земли двадцатого века.
— Восхитительно. С той самой Земли, которую недавно бомбили? А еще?
— А еще летать. Только сейчас я немного устал от полетов. Все время, как я начинаю летать, мне приходится кого-нибудь убивать. Мне это надоело.
— Но ведь это враги?
— Да. Наверное. Я не знаю точно, — я чувствую, что беседа надоела мне до чертиков.
— Разве убивать врагов не есть долг каждого офицера?
— Конечно. Только я давно в отставке. По состоянию здоровья. Меня до этого тоже сбили. На Джорджии.
— Это очень интересно. Расскажете подробнее об этом случае?
— Деми, я устал. Выключайте эти ваши штуки.
Она кивает. Делает знак, что сейчас заканчивает.
— Капитан Уэллс, я благодарю вас за откровенные ответы. Позвольте выразить вам свое восхищение вашим мужеством. Империя может гордиться такими гражданами, как вы.
— Спасибо, — устало говорю я. Но меня уже не слушают. “Кристиан, как запись?” — спрашивает она у своего запястья. И внимательно слушает ответное хрюканье. Лицо ее довольно. Она смотрит на меня с улыбкой наевшейся львицы.
— Все прошло замечательно, Юджин. Надеюсь, мы еще увидимся.
Вот уж вряд ли. Теперь я сделаю все возможное, чтобы больше не попадаться у нее на пути. До того отвратное ощущение после разговора с ней, точно в грязи выкупался. Всюду эти ее “акценты”. Так, похоже, тут вранье зовут. Но вместо этого я вежливо киваю. Все-таки, какая-никакая, а дама.
— Знаете что, Юджин? — оборачивается она в дверях. — У вас прекрасное тело. Госпоже баронессе повезло.
И она исчезает, оставив меня в ярости. Что за поганый тут народец!
Глава 9
Главное — верно расставленные акценты
К тому времени, когда меня отпустили на волю, я готов был бросаться на стены, так мне тут надоело. В этом их госпитале Святой Агнессы. Люди в нем, словно манекены. Все белые, неторопливо передвигающиеся, с одинаковыми улыбками. И еще мне до смерти надоели посетители. Нормальных среди них почему-то тоже не оказалось. Сплошь разные репортеры и корреспонденты. Все они разными словами спрашивали об одном и том же. Как я тут оказался и как мне повезло стать любовником госпожи баронессы. Что бы я ни говорил, отрицая эту чушь, они только улыбались и заверяли меня, что, конечно, все-все понимают. Их до чертиков интересовало, при каких обстоятельствах я с ней познакомился и насколько напряжены мои отношения с ее мужем. Даже ради вежливости никто из них не спросил, сколько людей погибло. И выжили ли телохранители Мишель — Мариус и Жан, раненные тем взрывом. И мне было очень досадно, когда взрослые люди в хорошей одежде с серьезным видом выспрашивали у меня всю эту чушь. Так досадно, что я одного из этих попросту выкинул за дверь. К радости следующего, который первым делом спросил, правда ли, что я вступился за честь своей любовницы — баронессы Радецки и нанес оскорбление имперскому гражданину? В общем, сутки мне месяцем показались.
