— Nyet, nyet, — отрезал Шерман, отворачиваясь, и пригубил вина.
— Держу пари, что понимаешь. Сидишь тут и подслушиваешь за милую душу.
Фокс, заметивший, что назревает скандал, попытался разрядить обстановку:
— Pardon, monsieur. Mon compaqnon ne parle pas anglais. Parlez-vous franfais?[12]
— Еще лягушатников тут не хватало! Вам тут не место. Мы надрали вам задницу в Крыму, так теперь вы лезете сюда шпионить…
Корженевский, сидевший дальше вдоль стола, поспешно встал и рявкнул вроде бы по-русски какой-то приказ. Лейтенант Сименов, оттолкнув стул от стола, подскочил на ноги; Фокс и Шерман, увидев это, последовали его примеру.
— Боюсь, наше присутствие здесь нежелательно, и мы должны удалиться, — бросил граф.
— Уйдете, когда вам будет сказано, черт вас побери, — гаркнул капитан и тоже встал, пошатываясь.
Внезапно появившийся на сцене капитан Джонстон попытался загладить неловкость.
— Сейчас не время и не место для подобных…
— Согласен, Марк, — перебил его Корженевский, ткнув большим пальцем в сторону двери. — Однако будет разумнее, если я и мои офицеры удалимся. Спасибо за любезность.
Они поспешно ретировались, стремясь поскорее выпутаться из сложного положения, испытав немалое облегчение, когда дверь захлопнулась за ними, приглушив пьяные вопли британского капитана.
— Скверно, — сказал Корженевский, как только они покинули здание. — Они все еще держат на нас зуб из-за Крыма, и подобное только бередит старые раны. Как бы мне ни хотелось, отплыть нынче же вечером мы не осмелимся — слишком уж подозрительно. Но утром непременно отплывем вниз по течению, как только я раздобуду лоцмана.
В ту ночь они почти не сомкнули глаз и на рассвете один за другим собрались в кают-компании, где стюард поставил кофейник, источающий аромат свежезаваренного кофе.
— Я вернусь с лоцманом при первой же возможности, — сообщил граф, отставив чашку и хлопнув себя по карману, отозвавшемуся звоном монет. — Я готов пойти на подкуп, если придется. Этот континентальный обычай еще не прижился в этой стране. Впрочем, при виде золота здешний народ учится очень быстро. Вахтенный офицер — лейтенант Сименов, из чего следует, что остальные могут не показываться.
Менее часа спустя, когда Фокс только-только покончил с бритьем и натягивал китель, на сходнях послышались какие-то крики. Поспешив на палубу, он стал свидетелем стычки: английский пехотный офицер поднимался по сходням, а за ним по пятам следовали пятеро вооруженных солдат. Преграждавший им путь Сименов что-то гневно кричал по-русски.
