Пуридаи (глава женской половины семьи) почувствовала, что ради всеобщего блага нужно как‑то действовать. С девушкой говорили многие старейшины племени, но она была непоколебима, желая выйти замуж только за гауджо. Тогда пуридаи решила, что нужно заставить этого парня разлюбить девушку. Каким‑то образом раздобыли пучок волос её возлюбленного. От юбки девушки отрезали кусок ткани.
Волосы парня завернули в эту ткань и перевязали свёрток красным шёлком. Через двенадцать часов шёлк размотали и сожгли. Пуридаи взяла свёрток и медленно поднялась с ним на вершину холма. Там она постепенно развернула ткань, поворачиваясь лицом на все стороны света. При этом ветер разнёс волосы по всем направлениям. Когда все волосы сдуло, пуридаи встряхнула ткань, после чего опустилась на колени и сожгла её.
Несколько дней цыганская девушка была безутешна, узнав, что её парень‑гауджо неожиданно уехал, даже не попрощавшись с ней. Ему якобы предложили хорошую работу в далёком городе, и он настолько обрадовался, что отправился туда не раздумывая. Племя цыган переехало в другое место, а вместе с ними и девушка. Два года спустя она вышла замуж за троюродного брата, и они образовали прекрасную цыганскую семью.
Один мой приятель, пошрат, как и я, рассказал мне о том, как он два года жил вместе с цыганской семьёй. Они странствовали по дорогам и разбивали лагерь в разных местах. Это было после Второй мировой войны, когда традиции стали уже исчезать. Места для ночёвок, или «ачин‑тан», найти было трудно. Фермеры обычно не разрешали им селиться на своей земле; многие деревенские жители не хотели, чтобы рядом с ними останавливались цыгане. Но, как он мне говорил, при этом они испытывали не такие уж большие неудобства, как это могло показаться. Цыгане любой ачин‑тан могли сделать удобным для жилья. Они могли остановиться у обочины дороги и переночевать под нависшими ветвями деревьев, сделать стоянку у деревенской свалки или даже в болотистых землях, которые никого не интересовали. Где бы они ни останавливались, сказал мне этот человек, всё окружение как бы свидетельствовало о том, что они сделали правильный выбор.
Далеко не сразу мой приятель понял, в чём тут дело. Он рассказал об этом старому цыгану по имени Клифф, и тот ответил: «Причина проста: об этом заботится Матти».
Матти звали шувани племени. Она была старухой — моему другу казалось, что ей лет девяносто, — но отличалась отменным здоровьем. Маленькая и худая, Матти всё ещё держалась прямо. Когда она говорила, все окружающие внимательно её слушали. Она курила старую трубку, как это свойственно многим цыганкам. Услышав вопрос, она некоторое время задумчиво выдыхала дым и только потом отвечала. Когда повозки ставили на ночлег, старая Матти делала из веток веник и подметала им землю по направлению из центра лагеря, то есть от вардо. Клифф сказал моему другу, что она выметает «уаффеди», то есть нечистоту, зло. Как бы дело ни обстояло на самом деле, сказал мой друг, старая Матти обладала способностью превратить любое место в уютный, благоустроенный лагерь. — Один цыган сказал мне, что мы сами творцы своей удачи. Другими словами, вам не может повезти просто так, вы сами стремитесь сделать так, чтобы вам повезло. В жизни цыган много примеров того, когда они стараются обеспечить себе удачу. Например, когда мужчина приобретает новую куртку или рубашку, он обязательно сразу же надевает её, застёгиваясь на все пуговицы, даже если не собирается носить эту одежду прямо сейчас. Таким образом он обеспечивает себе удачу.
