Я был сдержан, я не проронил ни секунды, ни слова. Обо мне успокоились и забыли.
И вот вошла Эвелина. Часы, зеркала, окна, чай — все пришло в состояние крайнего волнения. Только двое оставались неподвижными: я и Истленьев.
Она всегда входит стремительно и так же исчезает, оставляя пустой мир — без себя, без своих волшебных волос.
Неподвижность Истленьева и моя сковывала зеркала. Наше молчание сковывало часы. Наше мы сковывало остальных. Эвелина оживлена, в ее движениях столько ночи! В ее — столько звезд! Волосы рассыпаются по плечам, глаза зеркал вспыхивают золотым огнем, неловкая звезда срывается с неба... Я смотрю на Истленьева, тут есть на что посмотреть. Он так бледен, что страшно подумать, что он будет еще бледнее.
1 октября.
Я думаю о Соне. Город обращен к дождю железными крышами и каменными мостовыми. Я обращен к дождю... чем? Я иду, наступая прямо в глаза лужам. Я думаю: «День или ночь?» День указывает на часы, часы указывают на ночь.
Захожу в третий этаж к сестре. Жениха еще нет. Сестра не понимает моих вопросов. Тогда я прислоняюсь к стене молчать. Она не понимает. Часы не знают, куда идти. Сумерки, темнота и время сбились в углу. Сестра улыбается неподалеку от себя самой. Откуда у нее взялась эта улыбка? Если спросить — улыбнется. Меня это пугает, я шевелюсь и задеваю темень. Часы начинают стучать.
Я мысленно переношусь в комнату Сони. В комнату со светлыми струящимися волосами, с детской боязливостью окон. Соня улыбается, но ее улыбка — другая. В воздухе дрожит и мерцает болезненная голубизна секунд.
Сестра передвигается по комнате, как слепая. Несколько стен окружают ее. Я не знаю, что мне теперь делать. Смотрю на часы: не знают.
Без стука и без двери вошел жених. Сестра замирает. Он не весь, он что-то забыл. Зеркала в ужасе. Стены держатся друг за друга. Жениху нечем улыбнуться, он выделывает па ногой, он умоляюще движется к сестре. Я принимаю от него шляпу и трость, стена принимает от него странную покалеченную тень, сестра смотрит на него, как зачарованная. Мы движемся по комнате, время хрустит у нас под ногами, окна сверкают у нас за спинами.
Ночь.
11 октября.
Я, невеста, жених. Мы молчим уже которую ночь подряд. Измученные стены окружают нас. Темнеет чай. Звезд нет. Окна — спиной к небу, небо — спиной ко всему.
Я мысленно в комнате Сони. Но Сопи в ней нет. По стенам струится свет, кажется — стены струятся. Я вспоминаю сонины волосы. Окно тянет ко мне лучи, как дитя. Голубизна заставляет сжиматься сердце. Часы чуть слышны. Я один в воображаемой комнате.
