Она не может закончить предложения — скорее всего потому, что здесь сходство заканчивается и ее аналогия не срабатывает: мужчины и свидания никак не укладываются в корзинки с рождественскими покупками.
— Ты слышала, что я сказала?
Ребекка отвечает той же рассеянной улыбкой.
— Нет. Правда не слышала.
Итак, я стала призраком, уморительно бессильным существом, персонажем из детских книжек и старых телепрограмм. Я могу кричать сколько угодно, Ребекка все равно не услышит.
— Твой брат ведь тоже одинок, не так ли?
— Мой брат — неврастеник, который даже не может подыскать себе работу.
— Возможно, это связанно с наследственностью? Или просто жизненные обстоятельства? Потому что, если тут замешаны гены… дело дрянь. Проявится не сразу. Понимаешь, не все же дети непременно вырастают ипохондриками, правда? Это же выясняется со временем. И я уже в таком возрасте, что меня не будет рядом, когда они превратятся во взрослых ипохондриков. Да. Может быть, стоит над этим подумать. Если он калека, так и я ничем не лучше.
— Я передам. Он любит детей.
— Отлично. Превосходно.
— Ребекка, ты знаешь, что прослушала меня?
— Нет.
— Это когда я сказала «Ты слышала, что я сказала?», а ты ответила «нет».
— Нет.
— Вот именно.
— У нас ведь с ним примерно одинаковый возраст, не так ли? Он старше или младше меня?
И мы говорим о моем брате, о его депрессии и недостатке жизненных притязаний, пока Ребекка окончательно не теряет интерес к воспроизводству потомства от моего брата.
Пару недель все шло своим чередом. Больше у нас не случалось провокационных разговоров. Мы придерживались выработанного распорядка общения, который состоял из совместных обедов на выходных с другими парами, имеющими детей, парами, с которыми у нас было много общего: одинаковый уровень дохода и район проживания. Стивен отправил мне на мобильник три сообщения, ни на одно из которых я так и не ответила. Никто не заметил моего отсутствия во второй день на медицинском семинаре в Лидсе по проблеме здоровья семьи. Я вернулась на супружеское ложе, и у нас возобновились привычные супружеские отношения, обоснованные лишь тем, что мы лежали рядом. (Разница между сексом с Дэвидом и сексом со Стивеном примерно такая же, как между наукой и искусством. Со Стивеном — это переживание, воображение и потрясение от нового открытия, а также выплеск… не уверена, что вам стало понятно, что я имела в виду. Все это впечатляло, но нравилось мне это или не нравилось — не знаю. С другой стороны, Дэвид знал, какую кнопку вовремя нажать, — и он это делал. Все происходило, быть может, несколько механически — но зато как срабатывало! Я летала, как лифт между этажами, романтически настроенный лифт, который просто используют с толком и по назначению.)
