Ирина поначалу ревновала Ибрагима, упрекала его за измены. Но потом, как-то само собой получилось, что она стала довольно равнодушно относиться к его похождениям. И однажды уступила настойчивым просьбам Виктора Лукьянова, просто «мщения ради». Ибрагим, узнав об этом, остался равнодушен, только лениво усмехнулся.
Короче говоря, в последнее время всех троих связывали, если так можно выразиться, лишь деловые интересы. Ворованные деньги распределялись по раз навсегда заведенному правилу: половину брал себе Ибрагим, другая половина делилась поровну между Виктором и Ириной. Деньги у молодых людей не держались, они растрачивали их буквально за несколько дней. Потом просили у Ирины; она скрепя сердце одалживала Ибрагиму, но с легкой душой давала деньги Виктору. Лукьянов никогда не забывал отдать долг, возвращал с процентами в виде дорогого подарка. Ибрагим же предпочитал не вспоминать о взятых деньгах, и, когда Ирина напомнила ему однажды об этом, ответил спокойно:
— Свои люди — сочтемся. А ты, вот что, не бесись. Ты лучше себе мальчика заведи, я разрешаю.
Как ни оскорбительно было все, что сказал Ибрагим, Ирина обрадовалась. Она боялась его дикого нрава, боялась страшной ярости. Ей хотелось любить. Впрочем, любить она уже не могла. Слишком много наносного, плохого, лживого накопилось в ее душе. Но она все же надеялась познать хотя бы раз любовь, о которой так много написано.
Ибрагим нервничал. Это было заметно по его лицу, по светлым пятнышкам, вдруг появлявшимся в черных неулыбчивых глазах, по тому, как он курил сигарету за сигаретой.
— Страховать нас нужно! — бросил он отрывисто. — В следующий раз с нами пойдешь, будешь сторожить.
Ибрагим, хорошо знавший воровской жаргон, никогда не употреблял его в разговоре, даже в кругу своих. В этом он тоже руководствовался принципом осторожности. Он считал, что блатное слово, ненароком сорвавшееся с языка, может послужить уликой, вызовет подозрение у приятелей — завмагов. А Ибрагим был вне подозрения. Виктор Лукьянов слепо следовал этому правилу главаря. Ирине жаргон претил, она считала себя культурной женщиной, морщилась, когда вдруг мужчины, не сдержавшись, выражались нецензурно.
Предложение Ибрагима не понравилось Ирине. Она сухо ответила:
— Хочешь, чтобы я провалилась. Ведь хозяева меня знают. Что они подумают, увидев меня около дома?
Ибрагим, скрипнув зубами, выругался:
— Парня нужно! Найди! Тогда один буду на дело ходить, Виктор и тот, второй, на страховке. Один в одном конце улицы, второй в другом, чтобы видели друг друга.
