Они проехали по ухабистой асфальтированной дороге до конца деревни, где речка делала крутой поворот, образовав как бы полуостров. На высоком берегу этого «полуострова» стояли несколько убогих домишек, спрятавшихся среди кустов сирени и акации. Неподалёку высилась старая церковка, купола которой и виднелись с полевой дороги.
— Да вот же, вот она, церковь, я её помню! — взволнованно воскликнула Галина Сергеевна. — Давай подъедем поближе, это точно она!
Они подъехали к церкви, старой, деревянной, без ограды — вместо ограды всё те же сирень и акация. Окна выбиты, дверей нет, над куполом, громко каркая, летают сотни ворон.
В домах, по всей видимости, никто не жил — забитые досками окна, тишина, запустение… Ни одной живой души, даже собак не видно.
— Поедем отсюда, — Игорь Васильевич взял жену под руку. — Не надо было сюда приезжать.
— Да-да, — согласилась Галина Сергеевна, — ты прав.
В голову пришли когда-то читанные стихи: «Не надо приходить на пепелище, не надо ездить в прошлое, как я…»
Они уже садились в машину, как вдруг дверь одного из домов открылась и показалась старая бабулька, одетая, несмотря на жару, в валенки и телогрейку. Она, приложив козырьком руку к глазам, всматривалась в незнакомых людей.
Галина Сергеевна вышла из машины.
— Куда ты? — попытался остановить её муж, но она уже шагала к старушке. Внучка Олечка побежала за ней, тихонько говоря: «Бабушка, это кто? Это Баба-яга, да?»
Старушка пристально смотрела на приближающуюся Галину Сергеевну и на девчушку, в глазах её Галина Сергеевна заметила недоверие и даже страх.
— Здравствуйте, бабушка.
Старуха, не отвечая, всё так же непонятно глядела на них.
— Это кто? — вдруг, кивнув на Олю, спросила она.
— Это, это Оля, внучка моя.
— А ты кто?
— Я… — начала было Галина Сергеевна, но странная старуха перебила её:
— Ты Анна?
— Анна? Почему Анна? Меня зовут Галина Сергеевна.
— А где Анна?
— Бабушка, я не знаю, про какую вы Анну спрашиваете, но я хотела у вас спросить, не знаете ли вы, здесь когда-то жила тётя Мария, у неё ещё шестеро детей было? Мы у неё в войну жили.
Старуха надолго замолчала, всё так же пристально разглядывая их.
— Это я, — наконец, сказала она. — А ты, значит, Галя, дочка Аннушки?
Галина Сергеевна только теперь поняла, про какую Анну спрашивала женщина — про её, Галинину, мать, Анну Александровну.
— Так это вы, тётя Мария? — кинулась она к женщине.
— А Анна-то где? — уклоняясь от её объятий, опять спросила старая женщина.
