Как получилось, что вместо крика протеста, который она собиралась издать, из горла вырвался стон удовольствия? И когда закрылись ее глаза, одурманенные изощренностью поцелуя? Лилиан не знала. Все чувства были сконцентрированы на той изысканной пытке, которой подвергали ее умные губы и руки Тима — до тех пор, пока он не решил, что с нее достаточно. Тогда Лилиан почувствовала себя опустошенной и покинутой. Отброшенной, как надоевшая игрушка.
Лишенные тепла его рта, губы сразу остыли. Без поддержки его рук она покачнулась. Лилиан открыла глаза, пытаясь понять, где находится, и ее словно пронзил чуть затуманенный взгляд синих глаз, принадлежавших мужчине-коллекционеру, который разглядывал только что пойманную бабочку.
Она сжалась под этим оценивающим взглядом, понимая, что притворяться равнодушной бессмысленно. Раскрасневшееся лицо, веки, все еще тяжелые от вожделения, неровный ритм дыхания и выступающие под шелковой тканью платья соски, — все это свидетельствовало об истинном положении вещей. Утешало лишь то, что, как бы внимательно ее ни разглядывал, он не мог увидеть, как жидкое пламя струится в ее жилах и как ноет тело от желания.
Обескураженная тем, что ее так резко опустили на землю, Лилиан отпрянула от Тима, тщетно пытаясь обрести былое самообладание хотя бы отчасти. Ее коленки согнулись, натолкнувшись тыльной стороной на край дивана, и она рухнула на гору подушек.
При виде этой картины губы Тима тронула едва заметная ехидная усмешка.
— Так кто кого боится, моя милая? — мягко пророкотал он, возвышаясь над ней.
На следующий день приехали Мелвиллы с двумя детьми. Поскольку предыдущую ночь она толком не спала, Лилиан провела утро в салоне красоты, поэтому не видела их до ланча, за которым обнаружила, что опять «приписана» к столу Тимоти. Несомненно, причиной тому стала просьба Стефани, вряд ли он сам жаждал ее компании.
Новые постояльцы сидели рядом. Сияющие здоровьем Мелвиллы были приятным семейством, но щеки Стефани раскраснелись от возбуждения вовсе не при виде Джека, отца, или матери, Сони, добродушно улыбывшихся, когда их представляли.
— Разве он не классный? — выдохнула Стефани в ухо Лилиан, имея в виду их сына Фила, шестифутового подростка.
Обрадованная тем, что огорчения вчерашнего дня, похоже, забыты, Лилиан рассмеялась.
— Если хочешь спросить, привлекателен ли он, то да, конечно.
— Вы тоже замечательно выглядите, Лилиан. Э-э-э… вы ведь знаете, что сегодня вечером будет катание на санях?
