— Стефани забыла упомянуть, Лилиан, о том, что Виктор также ее дядя и мой брат. Мисс Моро приехала сюда отдыхать, и, боюсь, она заняла номер, к которому ты привык.
— Так мне и сказали. — Взгляд Виктора медленно скользнул от ее макушки до пят, а потом вернулся обратно. — Рад с вами познакомиться, Лилиан.
Губы Тима напряглись. Взглянув на часы, он резко сказал:
— Мы уже вряд ли успеем покататься. Времени до ланча осталось в обрез, а мне бы хотелось вернуться пораньше, чтобы посмотреть, как идут дела.
— В таком случае воспользуйся подъемником, — предложила Стефани. — Мы можем скатиться и без тебя.
— Хорошо. Встретимся в главном корпусе. — Он пожал плечами и отвернулся, внешне спокойно приняв жестокое равнодушие дочери.
— Поехали, Лилиан! — Нетерпеливо махнула рукой та.
Но Лилиан не могла оторвать взгляда от одинокой фигуры, боком поднимавшейся по склону к остановке подъемника, и сердце ее обливалось кровью.
— Езжайте без меня, — сказала она. — Я немного устала и лучше спущусь с твоим отцом.
Она догнала его, когда очередные пустые сиденья, обогнув стойку, двинулись к ним. Через несколько мгновений оба уже парили высоко в воздухе, оторванные от всего мира.
Тимоти сдвинул очки на макушку, и синие глаза взглянули на нее серьезно и вопрошающе. Лилиан поняла, что он ждет объяснений ее внезапному решению составить ему компанию. И опять она оказалась не в силах ничего объяснить. Лилиан знала только, что от ледяного ветра у нее немеют щеки и слезятся глаза, но несмотря на это, рядом с ним ей покойно и тепло. И если бы она знала себя не так хорошо, то решила бы, что глаза ей жгут настоящие слезы. А все почему? Потому что ему причинили боль, и это отозвалось болью в ней.
И в этом ощущении не было ничего приятного.
Проглотив комок в горле, она попыталась что-нибудь сказать — что угодно, лишь бы нарушить повисшее между ними неловкое молчание. Но Тимоти заговорил первым:
— Возможно, не стоит спрашивать об этом, но что случилось? Почему вы не поехали на лыжах с этой парочкой?
Она тщетно пыталась найти оправдание. Мне жмут ботинки. Я разнервничалась. Склон показался слишком крутым. Лилиан понимала, что все это не годится, он сразу же распознает ложь, поскольку не дурак. К тому же ему известно, что она каталась в Швейцарских Альпах и что ее снаряжение самое лучшее. И все же сказать правду — она, мол, пожалела его, видя бесцеремонное отношение к нему дочери, — казалось Лилиан немыслимым. Они были знакомы меньше недели, но этого времени было вполне достаточно, чтобы понять: Тимоти Эванс очень гордый человек и ее жалость будет ему крайне неприятна.
