Эти монастыри и прочие обширные владения Никона, в которых он мог реализовать свою основную, теократическую, идею, вероятно, смягчали его горечь от «Уложения», и давали возможность радоваться тому, какое множество христианских душ он спас от власти этой — как он говорил «проклятой книги». Царь же действовал в соответствии со своей главной программой — возвеличивать Русскую Церковь, будущую объединительницу всего православия, и, поэтому, Ее главу — патриарха; ради этого он мог и забыть на некоторое время и на некоторой части России об «Уложении» — но только на некоторое время и на некоторой части. На какой части России? — на отданной в управление лично Никону; на какое время? — только на время его патриаршества, то есть на время, в течение которого Никон, как патриарх, был необходим царю для исполнения его церковно-политических планов, то есть, как оказалось, на 6 лет.
Во время польской войны Никон за свой счет вооружил и выставил в поле со своих владений до 10.000 воинов (столько же выставили, по его приказанию, монастыри). Он жертвовал очень большие собственные средства на расширение своих богаделен и милостыню, в том числе заключенным в тюрьмах, нередко заходил в тюрьмы и сам, помогая осужденным и заступаясь за невинных перед судом.
Еще на новгородской кафедре Никон твердо и прямолинейно боролся с народным пьянством. «С 24 марта по 7 апреля 1651 г., то есть в Великий пост и Светлую неделю, все кабаки в Новгороде были закрыты. Откупщики <…> жаловались, что из-за этого случился большой недобор. <…> Когда Никон стал патриархом, борьба за трезвость народа развернулась в масштабах всей России» [84, с. 95]. «В 1652 году были запрещены кабаки, принадлежавшие частным лицам, боярам, дворянам, жильцам и приказным <…>. "С недавнего времени, — писал Олеарий, — все частные кабаки уничтожены, так как правительство нашло, что они отвлекают народ от работы и представляют ему удобный случай пропивать заработанные деньги; теперь уже никто не получит вина на две или три копейки, шиллинг или грош". <…> Во всех городах было сказано кабацким верным головам, и целовальникам, и откупщикам, чтобы они на 1653 год на кабаках больших запасов не припасали, потому что с этого года в городах кабаков не будет <…>. По случаю страшного пьянства, развившегося в Москве, было приказано, чтобы "в Великий пост для постного времени и со Светлой недели с кабаков кабацкого вина и пива и меду не продавали, и кабаки запечатать;" <…> В июле 1652 года был избран в патриархи Никон. 11 августа в его присутствии был в Москве собор о кабаках, и на пятый день (16 августа) была уже написана грамота в Углич, в которой царь говорил: " 11 августа советовав мы с отцом своим и богомольцем святейшим патриархом Никоном, и со всем освященным собором <…> о кабаках, и указали: во всех городах, где были напред сего кабаки, быти по одному кружечному двору, а в меньших, где малолюдно, в тех селах кружечным дворам не быть. <…> Продавать вино по одной чарке одному человеку, а больше той указанной чарки одному человеку не продавать, и на кружечных дворах и близко двора питухом сидеть и питье давать (им) не велено, а ярышкам (кабацкие ярыги), и бражникам, и зернщикам на кружечном дворе не быть. По постам вина не продавать, священнический и иноческий чин на кружечный двор не пускать, и вина им не продавать; пива и меду не припасать и не продавать, а что пива и меду останется, то продать до сентября 1653 года."» [85, с. 120–122]. То есть, через 17 дней после поставления Никона в патриархи продажа водки была ограничена чаркой на человека, монахам и духовным лицам запрещена, а в праздники и посты вовсе запрещена; в небольших городах оставался открытым только один питейный дом, а в деревнях они закрывались. Месяц спустя было запрещено открывать новые кабаки и предписано закрыть уже существующие в вотчинах и поместьях.
