— Детали тоже меняют и выкидывают на свалку…
— Да, все мы смертны…
— … выкидывают за собственные взгляды на жизнь и за личное мнение, которое деталям иметь запрещается.
— Так я им и рассказал о своем мнении, — я приоткрыл окно и в салон проник свежий ветер, хлестнув резко по лицу, — размечтались…
— Тогда в чем разница, если в любом случае надо помалкивать в тряпочку? — Игорю показалось, что он поймал меня на нелогичности. Оля в разговор не вступала, но, казалось, слушала внимательно.
— А разница в том, что мотаясь между этими железяками, борясь за выживание, уклоняясь, приседая, прячась в нишах, ты вообще не имеешь собственного мнения, забываешь кто ты, тебе некогда, надо бежать… А стальная машина, внутри которой ты мечешься — сама указывает тебе путь, открывая, случайные дверцы, люки, в которые ты ныряешь, задавая ритм твоих уклонов с помощью маятников… Ты думаешь, что живешь собственной жизнью? Не обманывай себя, твоя жизнь — это набор разрешенных машиной движений. Тебе самому они кажутся непредсказуемыми, придуманными тобой лично, в данную секунду… Ха! Открылась дверь — бежишь, просвистел над головой противовес — присел… Это не твоя жизнь, и не твой выбор…
— А какая свобода у детали? — не сдавался Фусенко, — шестеренка. Крутишься в одной плоскости, в одну сторону… Все…
— Нет не все! Есть такое понятие, как люфт. Вот этот зазорчик, меньше миллиметра, свободный ход детали, и есть твоя личная свобода. В нем все — машина, водка, баня, квартира в центре, поездка в Египет, всё, понимаешь? Твое вольнодумство в том числе, ясно? Дыши и наслаждайся.
Я замолчал, а Игорь не ответил, раздумывая над моими словами. Машина тихо гудела, поглощая километры плохой загородной дороги, Оля заснула на заднем сиденье, впереди показался лес, он тянулся до самого горизонта, карабкаясь на холмы, и проваливаясь в низины, черный, без листьев, колюче царапал ветками бесцветное небо.
— Забудь, — сказал я после непродолжительного молчания, — на самом деле, я это придумал только что. Все не совсем так. А может, совсем не так…
— В чем-то ты прав, — Фесенко нажимал кнопки на магнитоле, выбирая песню, — километров через пять будем на месте. Оля, ты спишь?
— Вода ледяная, наверно, — я был рад перевести разговор на другую тему, — не окоченеть бы.
— Ухи наварим, водочки выпьем — отогреемся.
— Ладно. Придется выпить, раз такое дело. А то, что я наболтал — не важно. Это я так, развиваю жизненную позицию. Оттачиваю, так сказать, аргументы. Есть выбор, есть борьба, есть люди… Все это есть, я надеюсь…
