— Хэмингуэя я читал… «Старик и море»…
Я подавился салатом «Цезарь». Если в разговоре со взрослым человеком после имени Эрнеста Хэмингуэя тот лепетал про старика и про море, я понимал, что он остался в 9-ом классе общеобразовательной школы навечно, похоронив весь огромный и загадочный мир под пыльными «Хрестоматиями».
— Моня, ты «Старик и море» не читал, а проходил, это разные вещи. Ладно, давайте обедать, не будем портить себе аппетит размышлениями о великом и недоступном… некоторым…
— О, Квакин голодный чешет, аж спотыкается! — объявил Андрюха.
Через зал к нам приближался Саня в черных непроницаемых очках, кожаной черной куртке и тинэйджеровских джинсах цвета хаки.
— Хэви мэтал, нарики! Все жрете? Не нажретесь никак, — на его упитанном лице искрилась вечная беззаботная улыбка.
— А ты сюда проповедовать вегетарианство пришел? — поинтересовался Андрюха, — диетолог, бляха-муха. Скоро джинсы лопнут на жопе.
— Кто бы говорил, — не растерялся Квакин, — картина «Три толстяка».
— Особенно Серый, — засмеялся Андрюха, — глиста в обмороке…
— Не мешайте обедать, придурки, — беззлобно огрызнулся я, — садись, Саня, не маячь…
— Чем питаемся сегодня? — Квакин заглянул каждому в тарелку.
— Не труси мне своих микробов, — нахмурился Моня. Он был чистюлей, до отвращения.
— Моня, тебя убьют не микробы, а инсульт, — сообщил Квакин, — не надо так всего бояться, нервные клетки не восстанавливаются. Да, Серега, тебе Вовка Рыжий привет передавал. Помнишь его?
— Конечно, спасибо.
— Он той фотографией, которую ты на катере сделал, до сих пор хвастается. В рамку вставил. Классно получилось. Мы вчера шашлык вечером с ним ели — он тебя вспоминал. Говорит — ты наш пацан, хоть и не дайвер.
— Рыбак рыбака… — я был польщен. Рыжий был человек из другого мира, не связанный с моими заработками и политикой. Я помнил о нем, он помнил обо мне. Ни какой финансовой заинтересованности — только приязнь двух рыболовов. Это как аромат дорогой сигары, эфемерно и прекрасно.
— Да, новости слышали? — спохватился Квакин, — про штаб.
— Какие новости? — беспокойное лицо Мони зашлось в нервном тике.
— Почему ты всегда новости первым узнаешь? — усмехнулся я, — может, ты их сам выдумываешь?
— Слушайте… Партия делится на две части. Одна остается на прежнем месте, а вторая, с Шефом во главе, с новым названием (Украинская Умеренно-прогрессивная партия), завтра переезжает в офис, тут, недалеко сняли…
— А смысл? Какой смысл делиться? — Моня отложил вилку и посмотрел на меня, потом на Квакина.
