— Здесь нет ничего, что могло бы тебе повредить. — Он старался говорить как можно мягче, ласковее. — Тише. Все хорошо. Это только сон. Сон.
Внешне он выглядел абсолютно спокойным, но мысленно боролся с собой. Боролся с желанием наклониться и поцеловать ее, обнять, прижать к груди, чтобы она почувствовала себя защищенной. Ему хотелось приникнуть губами к этой руке, прикоснуться к этим русым волосам.
Постепенно спокойствие Андреа передалось Джойс, ее серые глаза как будто прояснились, посветлели, из них медленно уходил страх.
— Я… в больнице? — Она смотрела на него уже совсем иначе — взгляд стал осмысленным. — Это больница? — Сердце еще отчаянно стучало в груди, осознание безопасности приходило медленно, новая реальность казалась зыбкой, непрочной и не внушала никакого доверия. И, не столько увидев, сколько почувствовав его руку, Джойс инстинктивно ухватилась за нее, как за спасательный круг. Эта рука была ей просто физически необходима. Сильная, жилистая, загорелая. Его рука. Джойс чувствовала, что отпусти она ее сейчас, как снова провалится в мир кошмаров, где осыпаются потолки и грохочет неумолимый ледяной поток. — Не уходи, — прошептала она.
Это был последний миг, отделявший забытье от жизни, тот миг, когда говорит сама душа, еще не скованная условностями разума. Секунда — и Джойс вернулась в прежний мир, где все пережитое минуту назад теперь уже не было страшным. Сон. Всего лишь сон, глупо его бояться. И Джойс, чего и следовало ожидать, тут же устыдилась своей слабости.
— Ой, извините. — Краснея, она разжала пальцы и спрятала руки под одеяло, а потом, поняв, что «вы» уже несколько неуместно, добавила: — Извини.
— Ничего, — улыбнулся он. — Как ты себя чувствуешь?
А Джойс из всех своих ощущений пока успела вычленить только одно: когда рука Андреа перестала гладить ее ладонь, ей стало не по себе. Точнее, захотелось, чтобы он опять… Нет, нет, нет и еще раз нет. Что за фокусы?! Взрослый почти чужой мужчина… Если он пожалел ее, кстати в кои-то веки пожалел, это еще ничего не значит. Андреа по глазам понял, о чем она думает, и поспешил пересесть с кровати на стул.
— Я, кажется, позволил себе лишнее. Но мне… Я подумал, что так тебе будет легче проснуться. Ты разговаривала во сне.
Повисла пауза. Джойс только теперь осознала, кто сидит с ней в палате. Он. Противоречивые чувства зашевелились внутри. Прежняя Джойс, у которой в Австралии остался жених, хотела выпроводить Андреа и отправить куда подальше, желательно вне пределов досягаемости. Другая, новая, уже ощутившая прелесть его внимания, торжествовала, ликовала, готова была прыгать по кровати от счастья. Не этого ли она желала все две недели, которые провела в Египте? С первого дня своей стажировки, когда увидела у пирамиды его подтянутую, стройную фигуру. Не к этому ли она стремилась? Одним словом, Джойс разрывалась между чувством долга перед Маркусом и тягой к Андреа. Итальянец смотрел на нее своими пронзительно-карими глазами, и пауза затягивалась.
