Берт Спир заплатил за турецкую баню, но дойти успел только до раздевалки, где и увидел служителя, встреча с которым была единственной причиной его прихода. Этим служителем был здоровенный верзила с изуродованным ухом и ладонями величиной с лопату.
— Ну и ну. Кого я вижу. — Спир радушно улыбнулся.
— Берт! Чтоб мне сдохнуть! Вот уж не ждал…
— А ты, значит, здесь. Сюрприз. Ты как, заработать не хочешь?
— Только скажи, что делать, — не задумываясь, ответил Терремант.
— Мне нужны люди. Ты и еще пяток парней. Из тех, с кем работали раньше. Поздоровее да покрепче.
— Считай, что они у тебя уже есть. Это не для…
Спир остановил его жестом.
— Адрес запомнишь?
— Память у меня отшибает, только когда пилеры[24] привязываются.
— Вот и хорошо. Завтра вечером. В десять. И не все сразу. Двумя группами. Дом пять, Альберт-сквер. Это по ту сторону Ноттинг-Хилла.
— Работа?
— Ты ее уже получил. Постоянную.
Широкая физиономия Терреманта расплылась в довольной ухмылке.
— Как в прежние времена, а? — Он легонько двинул Спира в плечо громадным кулаком.
— Точно, как в прежние времена. Увидишь старых знакомых. Но имей в виду — рот надо держать на замке. Если что, прихлопнут как муху.
— Ты же меня знаешь — глух и нем.
Спир пристально посмотрел на давнего знакомого. Терремант мог запросто поднять его одной рукой и переломить о колено, но он знал Спира как человека весьма уважаемого. Имея репутацию безжалостного экзекутора, Терремант всегда старался избегать неприятностей с теми, кого Мориарти называл своей преторианской гвардией.
— Значит, до завтрашнего вечера.
Спир улыбнулся, кивнул и отправился дальше, в места, далеко не столь полезные для здоровья, как турецкие бани Фолкнера.
С 1850-х лик Лондона претерпел некоторые изменения. Под напором строителей отступили и даже полностью исчезли многочисленные трущобы, эти рассадники зла и порока. Однако перепланировка шла не так быстро, как хотелось бы, и в городе еще сохранялись улицы и напоминающие лабиринты переулки, куда полицейские заходили только парами, а чужака заносили разве что глупость или случай.
Впрочем, Эмбера такие районы не пугали. За тридцать с лишним лет ему доводилось бывать в местах пострашнее и, что еще важнее, выходить оттуда целым и невредимым. Такая неуязвимость присуща обычно тем, кто занимает особое место в бастионах криминального мира.
Тот факт, что Эмбера не видели в этих краях более двух лет, значения не имел и разве что удлинил его ночное путешествие по мрачным улицам, пивным, притонам, воровским кухням и ночлежкам. Куда бы он ни входил, поеживаясь от ночной сырости и прохлады, везде его узнавали, везде приветствовали — либо как равного, либо как человека более высокого статуса.
