В уме у него уже сложилась третья запись для дневника, вот какая: «Боюсь, в этой части света уже нечего открывать», — как вдруг он услышал какой-то шорох. Он осторожно подполз к марлевому окошку и выглянул.
Вновь послышался шорох, кто-то крадучись пробирался по траве.
Потом он увидел тень.
Громадная чёрная тень двигалась через лужайку к палатке. Он затаил дыхание. Тень приближалась.
Знать бы ему, которая это из тридцати семи опасностей! Но от ужаса он ни одной не мог вспомнить.
А ещё хорошо бы поставить знак в дневнике, чтобы Якоб Борг и другие узнали когда-нибудь, сколько страху ему довелось натерпеться. Но он не мог шевельнуться.
Шорох прекратился. Тень, наверное, была уже возле самой палатки. Маленькое Орлиное Перо схватился за свой лук, но пустить стрелу не решался. «Что, если выстрел только разъярит чудовище? Может, оно увидит, что я его не трогаю, и тоже меня не тронет. Или подумает, что в палатке никого нет, и пойдёт себе дальше».
Да, это было бы, конечно, лучше всего.
Однако чудовище — страшная чёрная тень — продолжало стоять у палатки. И вдруг постучалось. Раз, другой.
Маленькое Орлиное Перо натянул на голову одеяло и решил притвориться мёртвым. Он слышал, как чудовище называет его по имени, но не отзывался. Он думал о Якобе Борге, о Панаделе. И конечно, о Катеньке. Взглянуть бы на неё ещё хоть разок, и всё.
Нет, было уже поздно. В палатку вновь постучались, и чей-то голос спросил шёпотом:
— Маленькое Орлиное Перо, ты уже спишь?
Маленькое Орлиное Перо молчал.
Он закрылся с головой одеялом и тяжело дышал. Как бы хотелось ему сейчас лежать вместе с друзьями под красным диваном! Он услышал, как медленно открывается полог палатки. «Может быть, кто-нибудь после хотя бы найдёт мой дневник, — подумал он. — И может, даже сумеет его расшифровать».
Тут одеяло с его головы стянули, и он услышал голос Панаделя:
— Что это ты делаешь? Зачем ты сидишь под одеялом, а, Маленькое Орлиное Перо?
Это в самом деле был Панадель, его славный друг, Панадель-Бродяга.
Маленькое Орлиное Перо глубоко вздохнул.
— Ох, Панадель, — с облегчением сказал он, — я, понимаешь, жду Открытия.
— А что ты хочешь открыть? — спросил Панадель.
— Не знаю, — сказал растерянно Маленькое Орлиное Перо. — Боюсь, что-нибудь открыть вообще очень трудно.
— Да, — кивнул Панадель понимающе, — настоящее Открытие — самое трудное дело.
— И к тому же, знаешь, — добавил Маленькое Орлиное Перо, — у Открывателей такая опасная жизнь.
