И тут Пэт, в первый и в последний раз за свою карьеру боксера, сплоховал. Он отошел в сторону, чтобы дать падающему с ног противнику пройти. Все еще пошатываясь, Соссо внезапно сделал выпад правой рукой. Удар пришелся Пэту прямо по челюсти с такой силой, что затрещали зубы. Публика разразилась криками восторга. Но Пэт их не слыхал. Он видел перед собой лишь Соссо и его вызывающую усмешку — куда только девалась его слабость. Место, куда пришелся удар, сильно болело, но Пэта гораздо больше оскорблял подвох противника. Ярость, клокотавшая некогда в его отце, поднялась в нем. Он тряхнул головой, как бы сбрасывая с себя боль удара, и выпрямился перед противником. Все это произошло в следующий миг. Соссо попытался сделать финту, Пэт левой рукой нанес удар в солнечное сплетение, а правой одновременно ударил в челюсть. Последний удар настиг рот Соссо еще до того, как он без памяти упал на пол. Доктора с полчаса провозились над ним, чтобы привести его в чувство. На рот пришлось наложить одиннадцать швов, а затем его отправили домой в санитарной карете.
— Мне очень жаль, что так случилось, — сказал Пэт Стьюбенеру. — Боюсь, что я плохо владел собой. Я буду за собой следить на арене. Отец всегда предостерегал меня. Он говорил, что несдержанность заставила его проиграть немало матчей. Я не знал, что я так легко теряю над собой власть, но теперь, когда я это знаю, я сумею держать себя в руках.
И Стьюбенер верил ему. Он дошел до того, что верил своему питомцу на слово.
— Вам нечего волноваться, — сказал он. — Вы ведь всегда являетесь хозяином положения на арене.
— Да, в любую секунду и на любом расстоянии, — подтвердил Пэт.
— И вы можете вывести противника из строя в любую минуту, когда только захотите?
— Да, конечно, могу. Я бы не хотел хвастать. Но это, очевидно, врожденная способность. Глаз всегда показывает мне слабое место противника, я умею использовать его, а чувство времени и расстояния — моя вторая натура. Отец говорил, что это дар свыше, а я думал, что он мне льстит. Теперь, когда я попробовал драться с этими боксерами, я вижу, что он был прав. Он говорил, что у меня мозг и мускулы работают в правильном соотношении.
— В любую секунду и на любом расстоянии? — задумчиво повторил импресарио.
Пэт утвердительно кивнул головой, и Стьюбенер, доверявший ему безусловно, увидел перед собой столь блестящие перспективы, что они могли бы вызвать из могилы Старого Пэта.
— Ладно, не забывайте: мы обязаны доставлять публике за ее деньги интересное зрелище, — сказал Сэм. — Мы с вами будем решать, сколько раундов продлится матч. Следующее состязание у вас будет с Летучим Голландцем. Предположим, что вы продержите его все пятнадцать раундов и выбьете только на последнем. Тогда вы покажете по-настоящему, как вы умеете боксировать.
