Этим он прямо давал понять, что моя голова ни на что не способна, но, может быть, руки.
Я опять промолчал. Пожалуй, я промалчивал чаще, чем следовало, но что я мог ему отвечать? Я ужасно глупо чувствовал себя на ящике, со свисающими ногами, кроме того, мне не давала покоя мысль, что за стеной вот-вот включат рубильник. Я ощущал сквозь брюки медные клеммы и страшно нервничал.
В конце концов он сказал: «Я очень уважаю Кирилла Васильевича и поэтому возьму вас к себе, хотя не в моих правилах брать на работу случайных людей».
Я и на это промолчал. Он взял мое заявление, что-то написал на нем и велел идти в отдел кадров.
Когда я слезал с ящика, зацепился брюками за клемму. Они даже затрещали. Я никак не мог отцепиться.
Игрек с нескрываемым любопытством следил за тем, как я выпутаюсь из этой истории. Я рванулся и спрыгнул с ящика. Шел к двери и был уверен, что на заду у меня дыра. Торопился уйти побыстрей.
Но он вдруг снова заговорил о Кирилле Васильевиче: «Мне очень понравился его последний фельетон. Вы читали?» Я обернулся и вдруг увидел: провода к ящику не подсоединены, они просто лежат рядом. Со стороны это было видно очень хорошо. Я напрасно ерзал. Никто не мог убить меня током.
«И какого мнения?» — спросил Игрек. «Хорошего», — ответил я. Он, наверное, ждал, что я отвечу поподробнее, хоть как-то проявлю свои умственные способности. Но дело в том, что этот фельетон я не читал.
Наконец, мне удалось открыть дверь, но меня снова остановил его голос. «Альфа-ритм вы уже измерили?» — спросил он. «Нет, — ответил я. — Я даже не знаю, что это такое». «А катодное напряжение?»— перебил он.
Я обернулся и увидел, что это он разговаривает не со мной, а по телефону.
На следующий день я приступил к работе. Игрек выполнил мою просьбу — нашел мне дело попроще. Настолько попроще, что проще придумать трудно.
Учили меня часа два. На третий я уже трудился самостоятельно. Такая вот досталась работа.
Ее мог бы выполнять ученик шестого класса. Или уборщица. Даже моя бабушка, и та бы справилась с нею.
Есть электролитические конденсаторы. Такие алюминиевые цилиндрики. На каждом обозначена так называемая номинальная емкость: «200 микрофарад». А ниже написано: «+50 % — 20 %». Это значит, что фактическая емкость может колебаться в этих пределах. Триста микрофарад — конденсатор годен. Триста одна — уже не годен. Сто шестьдесят — годен, а сто пятьдесят девять — уже нет. Вот и вся наука.
Мне выделили стол. Поставили на него небольшой ящичек. Называется «универсальный мост». К нему подсоединены наушники. Вмонтирован прибор со стрелкой.
