Тут бывший у нас в гостях Кирилл Васильевич проглотил кусок и сказал: «Он лечился от воспаления легких» — это правильно, но стилистически неуклюже».
«Из-за… — подал голос я, прекрасно понимая, что говорю глупость. Но такое уже было настроение. — Он лечился из-за воспаления легких».
«Нет, — сказал Кирилл Васильевич, — Так совсем нельзя. Из-за имеет совсем другой смысл».
«Правильно, — согласился я. — Например, «из-за острова на стрежень». Из-за — это когда какое-нибудь препятствие, и ты из-за него выглядываешь. Или выскакиваешь».
«Не только, — сказал Кирилл Васильевич. — Не только. Но…»
Тут вмешалась бабушка. Она сказала: «Боже мой! Мне стыдно признаться, но я уже дожила до седых волос, а толком так и не знаю, что такое «на стрежень». Что такое стрежень?»
«Разве стрежень? — удивился Мишка. — А я всю жизнь пою стержень. Из-за острова на стержень…»
«Ты поешь? — спросил я. — Разве ты всю жизнь поешь? Я от тебя ни одной песни не слышал».
«Миша! — воскликнул папа. — Постыдись! Я понимаю, ты создан быть математиком, но это не освобождает тебя от обязанности знать родной язык. Читаешь ли ты художественную литературу? Ходишь ли ты в театр? Заглядываешь ли ты, наконец, хоть иногда в «Толковый словарь» Даля? Стрежень — это быстрое течение реки!»
«С, тэ, рэ, е, жэ, е, эн, мягкий знак, — сказал Мишка. — Итого — восемь букв».
«Боже мой! Он и здесь занимается математикой!» — вскричала бабушка.
«Зачем тебе знать, сколько в этом слове букв?» — спросила мама.
Мишка отодвинул тарелку и радостно улыбнулся. «Шесть лет тому назад, — сказал он, — я ехал в поезде с папой, и одна девчонка спросила меня, как называется быстрое течение реки. Она разгадывала кроссворд. Там было восемь букв».
Вот какая у него феноменальная память.
Поговорить мы не успели. После обеда он убежал собираться и в этот же день уехал. На свой мехмат. А я остался. Продолжал ходить в корректорскую.
Прошло еще несколько дней. Однажды я вернулся с работы в довольно плохом настроении, мне никого не хотелось видеть. В окнах нашей квартиры было темно, и я подумал: вот сейчас войду, свет включать не стану, посижу в темноте просто так.
Но дома была бабушка. Она сидела в кресле и смотрела в темноте телевизор. Я пошел в свою комнату, чтоб хоть там посидеть одному, но она остановила меня. «Сережа, — сказала, — по-моему, этот мальчик у нас бывал».
Я глянул на экран. Там дрались двое. Что-то знакомое было в одном из них. Я всмотрелся.
Это был Жорка. Мой старый школьный приятель. Жорка-бабник.
