...Тем временем, вереща и хлеща хворостинами, бедуинские мальчишки погнали через двор стадо черно-белых коз. Аль-Мамун шарахнулся от рогатой тупой оравы и оказался припертым спиной к высокому колесу арбы. Козы, испуганно мекая и едва не топча его туфли, мелко копытили мимо.
Из любопытства заглянув через дощатый борт, аль-Мамун увидел там лежащего джунгара - видать, кто-то отдыхал после боя. Лицо воин прикрыл пыльной тканью подшлемника. Видно, оголтелая козья музыка разбудила солдата - тот приподнял край тряпки и привстал на одном локте.
Разглядев лицо "джунгара", халиф строго сказал:
- Отдыхаешь, значит?
Тарик невозмутимо прикрыл морду и завалился обратно:
- Я простой ратник, мне спешить некуда.
- Злишься на меня?
- Я не баба, чтобы злобу по рукавам прятать.
- Зачем ты полез на стену?
- Я простой ратник. Куда поставили, туда и полез.
- А если б тебе размозжили голову булыжником?
- Ну, на такой случай у тебя в ларце едет особый камушек с печатью. К тому же, если б мне саданули булыжником по голове, ты бы уже ответил на все свои вопросы и успокоился.
- Какие еще вопросы?
- А про мою непобедимость.
Аль-Мамун протянул руку и сдернул ткань с лица нерегиля. Тот цапнул платок за край и злобно приподнялся:
- Что? Угадал я?
- Кто тебе сказал?
- Я сам докумекал, - прищурился Тарик. - Только вот что я тебе скажу, хренов естествоиспытатель. У тебя, как я понимаю, остался еще один непроясненный момент. Так вот - не советую.
- Что?!..
- Ты ж, небось, захочешь посадить кого-то на Гюлькара в моем доспехе. Так вот - не советую.
- А мне что, ангелы помешают? - насмешливо фыркнул аль-Мамун.
- Убьют подсадного - войско побежит. Умник хренов. Естествоиспытатель, м-мать...
И Тарик выдернул у него из рук платок и завалился обратно, продолжая бормотать на своем языке явные ругательства.
- Да как...
- Найдешь ближайшее водяное колесо - я в твоем распоряжении. А сейчас - отойди, пожалуйста. Ты загораживаешь мне солнце.
Аль-Мамун во вздохом оперся о скрипнувший деревянный борт:
- Это ты с черепахой и с залпом по стенам придумал? Черепаха отвлекает, а вы тем временем лезете на стену?
Пыльный платок отдулся там, где, видно, находились губы:
- Ну, я. Тоже мне, великий стратегический замысел.
- Я благодарен за победу.
На него настороженно выглянули из подплаточной тени:
- Да неужели?
Большой серый глаз выжидательно щурился, ухо стояло торчком - злится.
